Лица женщин строги. Они в одночасье лишись всего: жилья, корней, а кто-то и близких, словно жизнь поделилась на две части – до и после. Какое сухое название для них придумали – «вынужденные переселенцы»!
В пункте временного содержания чисто, уютно, обжито и тихо, почти как дома. После бомбежек и выстрелов люди наслаждаются тишиной, словно пьют ее, даже не пьют, а цедят маленькими глотками, наслаждаются.
— Поговорить? Не хочу! — женщина в одну секунду развернулась и исчезла в своей комнате. На мгновение мелькнуло лицо, а на глазах уже слезы. Значит, не все еще выплакано, не все выстрадано.
Макеевка
Мария Чернецкая приехала из Донецкой области, из города Макеевка, названного по имени осевшего в Диком поле казака Макея, бежавшего к донцам запорожца. Буквально на днях Макеевку снова обстреляли украинские войска.
— Я сама родилась в Хабаровском крае, в поселке городского типа Чегдомын. Увидела программу переселения и решилась переехать.
— Как на Украине оказалась семья?
— Дедушка у меня из Киевской области, и в конце жизни его потянуло на Родину. Еще в советские времена сделали обмен. Женщина из Донецкой области переехала в Хабаровский край, а моя семья в Украину, в Макеевку.
— Вы украинка?
— Нет, я русская. У меня выбора не было. Мне два года было. Дедушка с бабушкой умерли, мы с мамой и дочкой одни остались.
— Как встретили в Хабаровске?
— Гостеприимно. Сумки помогли донести до автобуса, довезли до ПВР, разместили по комнаткам. Люди хорошие, добрые.
Я всю жизнь мечтала вернуться в Хабаровский край. Как начала соображать, у мамы расспросила, где родилась, почему мы переехали. Мама рассказала о крае.
— На Амур не ходили?
— Пока еще нет. Из окна поезда видели.
— Страшно было ехать?
— Мне нет, а вот дочь начал мандраж бить. По дому скучает. А там сейчас невесело. Если в Мариуполе вроде успокоилось, у нас нет, еще бомбят. Люди без воды сидят, техническую воду привозят им. В магазинах по пятнадцать литров на человека продают. Голода пока нет, а вот в 2014-м был. Когда Украина ушла, они вывели свои средства, перестали платить пенсии и пособия, у людей деньги закончились. Исчезли средства личной гигиены. Но Россия-мать помогла тогда. Гуманитарная помощь приходила.
— Работу нашли в Хабаровске?
— Пока нет. По специальности я – коксохимик. Работала на коксохимическом заводе. Он еле-еле работает. То боевые действия, то подтапливает шахты. Когда ушла и горничной была, и дворы подметала в Макеевке, а на сезон уезжала в Абхазию. У меня давно нет насиженной работы. Я восемь лет по заработкам мотаюсь.
Мариуполь
Сашеньке десять месяцев. Зубки режутся. Десны чешутся, ноют. Мальчик вредничает: кто из нас это взросление стойко переносил?
— Когда рожала, за этот ужас еще ничего не знала, — так и сказала Оксана Петровская — «за ужас».
В Мариуполь переехала после родов из города Орехов Запорожской области. Поехала за мужем. Поссорились перед началом специальной военной операции.
— Где сейчас муж?
— На данный момент без вести пропавший.
— Сколько в мариупольском бункере просидели?
— 46 дней. Нормально, все хорошо: вода была, еда была. Ребята ходили по заводу, собирали ее.
Сашенька, слыша, что взрослые говорят и на него внимание перестали обращать, не то, что завопил, а просто подал голос, внес свою лепту в канву разговора.
— А как мы улыбаемся? Покажи свою красивую улыбку!
— Он у меня серьезный!
А мальчик взял и улыбнулся, словно солнышком личико подсветилось.
— В бункере отметили и восемь, и девять месяцев.
— Ребенок оставался без солнца…
— А куда его наверх выносить?
— Там были обстрелы каждые две-три минуты.
— Как получилось, что в Хабаровск приехали?
— К ребятам, что со мной в бункере сидели, женщина подошла, дала заявления. Друзья и нас потянули за собой.
— Украинка?
— Да.
— По языку не слышно, по лицу видно.
— Мой мальчик пытает меня, чтобы я по-русски говорила. Я говорю больше на суржике (смесь русского и украинского языков – Авт.). Чисто на украинском никогда не говорила.
— Кто остался из родных в Украине?
— Мама, папа, сестра. Со страшим братом я тяжело общалась. Чересчур сильно учил жить. Он — шеф-повар ресторана. Если я, например, борщ готовлю, то бьется посуда, у нас крик на кухне…
— Скучаете?
— Не сильно. К нам привозят еду. Хочется уже отдельно для себя готовить. Мечтаю сварить домашний борщ. Я люблю сама готовить, без кухни у меня просто крышу рвет, привыкла сама готовить.
— Что с работой?
— Куда мне насчет работы? Сейчас Сашенька маленький, плюс тут, —
она слегка хлопнула по своему животу, — семнадцатая неделя пошла.
— Кто будет?
— Девочка. У меня сын, дочка, потом снова сын, и вот родится дочка.
— Четверо детей??? Сколько тебе лет?
— Двадцать шесть. Второй раз замужем.
— А где старшие?
— На улице бегают.
— Не боялась ехать в Хабаровск?
— Я нашла надежную поддержку. Только из-за него я и поехала.
— Как в Хабаровске?
— Мне нравится. Тишина.
От чистого сердца
В пункте временного содержания стараются сделать так, чтобы максимально было как дома. Это чувствуется: словно в большой квартире собралась большая дружная семья.
— Мне очень понравилась фраза, которую мне сказали гости на пятый-шестой день: «Мы все из одного гнезда вылетели», —рассказала хозяйка ПВР. — К сожалению, не все жители Хабаровска реагируют одинаково. Через сутки после того, как приехали наши гости, предложила одной хабаровчанке забирать отходы для уличных собачек. А она мне сказала: «Не надо! Ваши гости все больные!» Другие жильцы из этого же дома здороваются, морально поддерживают, приходят в гости со сладкими пирогами, приглашают к себе в гости. Одно радует, нас больше. Не просто больше, а гораздо больше. Люди со всех концов города везут собранную гуманитарную помощь – взрослую и детскую одежду, обувь, игрушки, книжки. И в каждой вещи – частичка сердца.
На майских праздниках Ассамблея народов Хабаровского края совместно с краевой Общественной палатой провела благотворительную акцию «От чистого сердца». Общественники доставили более 300 килограммов овощей, фруктов, других продуктов, товаров первой необходимости.
А еще переселенцев угостили пловом — узбекским, киргизским, таджикским, татарским и азербайджанским. Больше полутысячи порций этого кушанья привезли в ПВРы.
В приветственных письмах, которые участники акции «От чистого сердца» привезли в каждый ПВР, говорилось, что только все вместе, общими усилиями мы сможем преодолеть все трудности, и только таким образом можно сделать так, чтобы над нашими головами светило мирное Солнце.
И еще.
Как говорится, не оскудеет рука дающего. «Своих не бросаем» — в этом есть и сухость, и даже некая бессердечность. Мы просто не бросаем в беде хороших людей. Потому что все хорошие люди – наши! Вот такие наши сердца — открытые и добрые. И нисколько не жалко их дарить всем, кто в этом нуждается!
Кстати, вынужденных переселенцев пригласили на День украинской культуры, который ежегодно проводится в Хабаровске. Они отказались. Не до культуры. Это больно, когда рвутся старые корни. Слишком много сил уходит на то, чтобы выросли новые.
Юрий Вязанкин. Фото Виктора Андреева
