Из-за пандемии могут исчезнуть с лица Земли древнейшие народы — нивхи, негидальцы и ульчи
В Ульчский район дошла-таки с юга Хабаровского края весна.
Снег растаял, пора огородами заниматься. Без них не выжить.
Раньше-то в блюде, которое называется «сэвэки», вместо
картошки рыбную муку использовали. Но чтоб ее приготовить, нужно сутки
простоять около плиты, а с картофелем все просто. 15-20 минут, растолкли
клубни, бросили бруснички, посыпали
сахаром — русский не поймет, а тунгус облизнется.
Как без огорода, как без картошки-то? Хоть она выручит. Да
что выручит? Спасет!
Рыбная трагедия
С рыбой – беда. Сколько на Амуре живут ульчи? Тысяч семь лет, не меньше. Негидальцы – родственники американских индейцев. А нивхи на территории Дальнего Востока появились, по самым скромным подсчетам, 20 тысяч лет назад.
Для этих народов
Нижний Амур – историческая родина.
Им без рыбы нельзя, они без рыбы болеют. Пришли умные люди и посчитали,
что 50 килограммов красной рыбы в год на человека хватит. Видимо, долго считали.
А вот на Сахалине местным коренным народам насчитали 300 килограммов… Как говорится, без комментариев.
Так ее еще и выловить нужно. «Неудачные» путины стали уже
почти злобной притчей во языцех. Летней кеты нет, осенней мало.
— Мы ждем с ужасом 2021 год. Это будет настоящая катастрофа. В Амур должна вернуться кета 2017 года, а тогда до нерестилищ практически не дошло ничего, — рассказала Любовь Одзял, президент Ассоциации коренных малочисленных народов Хабаровского края.
Возмущены представители КМНС и системой распределения
лимитов добычи охотничьих ресурсов на территории охотугодий края.
— Социальная программа по обеспечению продукцией охоты социально незащищенных групп населения, предложенная нам министерством природных ресурсов края, сорвана, — утверждают представители КМНС. — Малоимущие граждане, инвалиды, семьи с несовершеннолетними детьми и неполные семьи, пенсионеры из числа КМНС не получили мяса диких животных в прошлом и в этом году.
Существенно ухудшило условия жизни коренных народов и
значительное сокращение территорий традиционного природопользования. Несколько
лет назад из особо охраняемых территорий традиционного природопользования в 14
районах края были изъяты земельные участки.
Как издевка прозвучала идея представителя министерства
природных ресурсов Хабаровского края о том, что это должно стимулировать
аборигенов на оформление дальневосточного гектара.
Ульчский район – лидер в Хабаровском крае по количеству
больных туберкулезом. Это ли не сигнал бедствия, сравнимого с геноцидом?
У местных врачей нет даже автомобиля, чтобы ездить по
национальным селам, разбросанным по району, и вовремя выявлять туберкулёзных
больных. Обратились к Александру Витько,
главе минздрава Хабаровского края. Человек он добрый, но, видимо, уж
очень память плохая. Пообещал ульчам автомобиль, а он вот уж два года никак не
может доехать до удаленного района.
А тут еще новая беда –
пандемия COVID-19.
И почти в одночасье Ульчский район стал вторым после Хабаровска коронавирусным
центром.
Ковидная трагедия.
Серия первая
— Как вы там? — спрашиваешь у жителя села Богородское, столицы Ульчского района.
— Растем потихоньку, растем своей численностью, — слышишь в
ответ.
— Неужели стали рожать больше?
— Что вы! — просто физически чувствуешь, как собеседник по
телефону всплескивает руками. — У нас
родильное отделение, как и вся больница, под карантином. С короной мы растем.
— А где рожать?
— В Николаевск едут. В Комсомольск-на-Амуре.
— А если не успевают?
— Таких случаев еще не было.
Главное слово на протяжении вот уже более месяца — карантин. На 10 мая в селе выявлено 124
человека, инфицированных вирусом COVID-19. И это при том, что в селе проживает
чуть более 3 тысяч человек.
Власти Хабаровского края, вместо того чтобы перекрыть прямой доступ в город туристам, прилетавшим в хабаровский аэропорт из стран, где была зафиксирована коронавирусная эпидемия, организовали измерение температуры и потом роспуск по домам. Самоходом. Слава Богу, что не догадались по старинке совать градусники под мышки или в другие человеческие места, удобные для измерения температуры. Тепловизором пользовались, хвалилась достижениями в борьбе с коронавирусом пресс-служба Хабаровского края.
Одна из туристок таким вот самоходом добралась аж до Богородского, а это 920 километров от Хабаровска. Естественно, как всякая нормальная женщина, не стала терпеть в самоизоляции дома, пошла разносить сувениры по друзьям-знакомым. Вместе с коронавирусом.
У местных медиков, как оказалось, из средств защиты – только
тряпочки, именуемые порой медицинскими масками. И все. И это XXI век! В итоге пожилая медсестра из
местной больницы, эвенкийка по национальности, заразилась и умерла. Заразились и почти все врачи.
«У них бессимптомное течение болезни, они продолжают работу в защитных костюмах», – рассказывал Михаил Дергилев, заведующий хирургическим отделением, врач-хирург.
По словам Марины Одзял, председателя районной общественной
организации «Ассоциация коренных малочисленных народов Севера Ульчского
района», члена Координационного совета Ассоциации коренных малочисленных
народов Севера Хабаровского края, у двух терапевтов не был подтвержден диагноз
COVID-19, они из изолятора не выходили, сутками там находились. Остальные
консультировали больных по телефону или по WhatsApp.
Власти забеспокоились, в Богородском ввели особый режим
карантина. В село запрещено въезжать без крайней необходимости, а также
выезжать за его пределы.
Для профилактики распространения коронавирусной инфекции
военнослужащими Амурского спасательного центра МЧС России продезинфицированы
здания школы, Дома культуры, пункта временного размещения и аэропорта,
помещения двух детских садов, отдела прокуратуры, Центра внешкольной работы,
отдела полиции и одного из банков.
Даже на некоторое время прислали бригаду медиков из Хабаровска, потом обратно увезли, правда. Как говорится,
жираф большой, ему видней.
Богородское – не изолированное селение, это районный центр.
Значит из близлежащих, большей частью национальных, сел приезжали туда кто за
продуктами, кто в местную больницу на плановый прием к врачам. Совершенно
логическим кажется протестировать и жителей этих сел. Однако ни воли власти, ни
средств и возможностей у местных медиков не было. Напомним, что остались
«живьем» всего два специалиста, а в сутках 24 часа.
«Я предварительно переговорила с правительством Хабаровского края, попросила организовать помощь. В больнице и поликлинике Богородского обслуживались жители национальных сел левобережья. Когда они закрылись, жители остались без медицинского обслуживания. Хронические больные, сердечники не имеют возможности приехать на плановый прием к врачу. Есть лекарства, нет лекарств, кто-то запасся, кто-то нет. Вот такая проверка на выживаемость, — рассказала Марина Одзял. – Более того, анализы и мазки на коронавирус брали только у жителей Богородского. А у жителей маленьких национальных сел никто даже и не думает брать анализы. Говорят, что не хватает медицинского персонала. Я написала письмо Александру Витько, главе краевого минздрава, и в Ассоциацию коренных малочисленных народов, чтобы подключить общественность. Реакция из Москвы была более быстрой».
Была явная угроза, что ответ летел бы в этот отдаленный
северный район со скоростью автомобиля для врачей, лечащих туберкулез.
Подключились москвичи, а тут уже не замолчишь трагедию.
Ассоциация коренных малочисленных
народов Севера почти мгновенно отреагировала, написав официальное письмо на имя
губернатора Сергея Фургала.
Григорий Ледков,
президент Ассоциации коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России,
считает, что нельзя допустить дальнейшего распространения коронавирусной
инфекции среди народа, который в результате недостаточных мер по борьбе с
инфекцией может исчезнуть с карты нашей страны.
«Мы попросили, чтобы местные власти с вниманием отнеслись к проблеме, усилили медицинский персонал и содействовали доставке продуктов питания, так, чтобы люди не нарушали режим самоизоляции», — рассказал Виталий Истомин, помощник президента Ассоциации коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России.
Ковидная трагедия.
Серия вторая
Власть отреагировала: вместо четверых прислала восемь
врачей. Новых жертв в Богородском нет.
Что касается жителей близлежащих сел,
то складывается ощущение, что здоровы,
живы они или нет, власти абсолютно наплевать.
Ни одного теста на коронавирус у жителей этих национальных сел еще не сделано. А зачем? Отчитаться ведь
можно и Богородским, фотки на сайт правительства выложить – работаем, однако. А
тесты — вещь дорогая, денег стоят. Чего там люди? Не куплено, еще
нарожают. Может, так думают чиновники?
А иначе чем можно объяснить такую беспечность?
— Разговаривала с главами поселений, звоню в Ухту. Там же ни магазинов, ни аптек нет. От районного центра это село на другом берегу Амура в трех километрах находится. Ухта — это 162 жителя, а еще на левом берегу — Солонцы и Кольчем. И эти поселения на месяц остались без продуктов и медикаментов. Там есть маленький фельдшерско-акушерский пункт, на который помесячно выдается определенное количество лекарств. А если они не попадут в Богородское, кто им лекарство завезет? — задается вопросом Марина Одзял, председатель районной общественной организации «Ассоциация коренных малочисленных народов Севера Ульчского района». — Как живут люди в маленьких национальных селах, никто не знает. Может, они там все потихоньку болеют коронавирусом? Когда нет нормальных медицинских пунктов, все занимаются самолечением. У мужика болит голова, так с больной головой и умирает.
Слава Богу, что 12 мая проблема решилась. Поселения будут
выделять волонтеров, которые займутся доставкой и продуктов питания, и
необходимых лекарств жителям левобережья.
— А что Роспотребнадзор?
— Есть в Николаевске-на-Амуре. Есть человек в Де-Кастри. А у нас такого в районном центре
нет. В свое время прошли большие сокращения, в том числе и фельдшерских
центров. Дооптимизировались до того, что у нас пандемия, мы стали эпицентром
коронавируса в глубокой тайге.
— Как люди себя чувствуют в Богородском?
— Магазины работают бесперебойно. Сейчас люди перестали
просить, чтобы к ним подвозили продукты на автомагазинах. Погода стоит хорошая,
и всем хочется пройтись, подышать свежим воздухом. Снег растаял. Люди на
огородах, морковку садят…
Глядишь, к концу карантина и картошка будет посажена.
Юрий Вязанкин
