В материале «…власть + газификация Чегдомына» (см. «Молодой дальневосточник XXI век» № 45 от 9-16 ноября 2022 года) мы вскользь коснулись ситуации, связанной с загрязненностью малых рек Ургал и Чегдомын и ручьев в окрестностях шахтерского поселка.
Но тогда это был реально поверхностный интерес. Время командировки заканчивалось. И в последние часы пребывания в столице Верхнебуреинского района не было времени разбираться, что же в реальности происходит с загрязнением рек.
В следующую поездку, согласовав свой визит с руководством СУЭК — головной конторы, а все технические вопросы с представителями АО «Ургалуголь», первым делом побывали на строящихся очистных сооружениях.
Светлые перспективы
Вот где мощь, вот где размах! Взгляд мигом цепляется за солидную технику на строительной площадке. В силуэте гусеничного вездехода сразу угадывается военное прошлое – это сильно допиленный военный бронированный транспортер – МТЛБ.
Алексей Романов, начальник участка фирмы «Меркурий-ДВ», руководящий строительством очистных сооружений шахты «Северная», объясняет: «Этой техникой в свое время били просеку, по которой сейчас заканчивают прокладку трех водоводов».
— По этим трубам грязные воды с шахты «Северная» будут поступать в пруд-отстойник, в нем крупные фракции осядут на дно. Остывшая взвесь будет поступать на следующий цикл, где сорбенты и ультрафиолет окончательно очистят воду из расчета 5 тысяч кубометров в час, — рассказывает о технологии грядущего специалист-строитель.
— Открытый пруд-отстойник объемом в сорок тысяч кубических метров, на стенках специальный мембранный материал, который не позволяет водам фильтроваться. Точно такая же пленка плюс подушка из глины находятся на дне. Твердые фракции, осевшие на дне, будут собираться и помещаться в специальные мешки, — поясняет Алексей Романов.
И заверяет, что подобная технология – пруды-отстойники, но без дальнейшей очистки — уже используется на шахте «Северная».
— Подождите, а куда уголь, что очутился в мешках, вы девать будете?
— Он может быть пущен в дальнейшее использование как горючее сырье. Но это один из методов очистки, на угольном разрезе «Правобережный» мы используем замкнутый цикл очистки. Там практически ни капли воды не уходит на сторону, — поясняет Александр Юрченко, пресс-секретарь СУЭК.
— Нам неоднократно жители говорили, что во время работы этого разреза по реке Ургал иногда идут стоки белесого цвета…
— Послушайте, это может быть чем угодно, начиная от размывов глины и заканчивая локальным окрашиванием воды. Если они идут со стороны «Правобережного», то это не значит, что именно с нашего разреза, — парирует Александр Юрченко.
И верно, мало ли что может показаться.
По крайней мере, все те заборы воды, что осуществляют специалисты АО «Ургалуголь» не показывают катастрофического загрязнения окружающей среды. Подозревать их в подтасовке данных у меня нет оснований. Пока не доказано обратное.
И так захотелось верить, что со временем, когда очистные сооружения заработают, речки и ручейки вокруг Чегдомына вернуться к естественному состоянию.
Темная действительность
А пока, как нам рассказывали и местные рыбаки, и приезжие рыболовы-любители, все чаще жабры у выловленной рыбы оказываются сплошь забитыми угольной пылью.
Получается, все видят, все знают реальное состояние дел? Несколько лет назад местный школяр снял на смартфон, как из солидной в поперечине трубы могучим потоком неочищенные воды устремлялись прямо в Чегдомынку. Парень отослал ролик на ТК «Губерния».
Скажем прямо, мальцу сведующие люди не просто рассказали, но и реально указали, где и как снимать. Из-за этого репортажа в то время вышел немалый шухер, юного экоактивиста администрация как-то там отметила, администрация АО «Ургалугля» приняла меры по переносу трубы в иное место. И жизнь в поселке потекла дальше — мирно и спокойно.
— Мы раньше на Ургалке за мостом постоянно рыбачили. По мере ухудшения ситуации — рыба становилась качеством все поганей, поднимались вверх по течению. Теперь решили вообще в верховья реки уйти, только там сейчас можно взять чистую рыбу, — рассказывает поездной попутчик Андрей, рыбак с многолетним стажем.
Слова и даже фотографии местных рыб — это здорово. Но нужны факты. Вот и взяли пару проб – из очень мутного ручья Сатанки, левого притока реки Ургал. В месте впадения ручья в реку реально черные пески, по своему виду более всего походящие на битум. И такой гадости не один десяток квадратных метров.
ПДК сильно превышен
Взятые пробы были проверены в ФГБУ ЦАС «Хабаровский», протокол испытаний № 10682 от 07.11.2022 имеется в распоряжении редакции. И я понял, что ничего в этих цифрах не понимаю, их много, они разные. Что они значат? За консультацией обратились в Дальневосточное отделение института водных и экологических проблем Российской академии наук. К Алексею Махинову, заместителю директора по научной работе.
Алексей Николаевич провел первичное консультирование, и, спохватившись: «Сейчас я вас познакомлю с нашим специалистом, он вам все более подробно объяснит», представил Владимиру Шестеркину, кандидату географических наук из лаборатории биологии.
Владимир Павлович дал подробную расшифровку данных протокола испытания: «По большинству показателей примеси в воде в пределах допустимого. Есть серьезное превышение допустимой концентрации (ПДК) взвешенных веществ, по меди превышение в 6 раз, по железу в 8 раз, по нефтепродуктам идет значительное превышение ПДК». Более точно и более подробно данные можно получить, если предоставить дополнительную информацию.
— А что вы хотели, это целая наука. Может быть, залповый сброс, может быть, стороннее влияние – воды в ручье не только из шахты. В конце концов, это же водный поток. Вот поэтому требуется системная работа, — поясняет Владимир Павлович.
И кто же должен систематически и согласно рекомендациям большой науки брать пробы воды, анализировать их, предоставлять информацию общественности и выдавать рекомендации руководству предприятия? При таких многолетних наблюдениях явно может выйти на свет божий неудобная, но реальная информация об экологии вокруг да около шахтерского поселка.
К сожалению, стабильное недофинансирование науки привело к ухудшению качества экологического мониторинга. Как я понял, серьезные обследования рек и ручейков, что питают Бурею проводились в конце 90-х – начале нулевых. Далее подобное случалось эпизодически и на очень любительском уровне. Типа нашей акции.
Нам и не снилось
Ладно, в общем и целом по составу той водной субстанции, что из ручья Сатанки попадает в реку Ургал более-менее понятно. Надо больше проб брать. А как это все, что содержится в водах, влияет на ихтиофауну? В том числе и на ту беспозвоночную мелочь, что является кормовой базой для рыб.
— Этот вам к нашим специалистам-биологам. Пройдемте в другую лабораторию, — сопровождает нас к коллегам Владимир Шестеркин.
Здесь мы капитально облажались. Надежда Яворская, старший научный сотрудник и кандидат биологических наук, выслушав рассказ и посмотрев на результат испытаний воды из ручья Сатанки сразу спросила : «А где биологические пробы?». Оказывается, для чистоты испытания в этом же ручье, но в разных местах и в разное время необходимо особым инструментом, по определенной методике зачерпнуть со дна содержимое. Где я, а где все эти сачки и баночки для придонной мелочи?
-А без этого как мы можем судить о качестве и количестве кормовой базы рыб, — вопрошает кандидат биологических наук.
Действительно, как?!
Получается, что тех проб воды, что берут сотрудники АО «Ургалуголь» недостаточно, чтобы судить о реальном положении дел в реке Ургал? Как оказалось, наш институт водных и экологических проблем такими вещами давно уже не занимается. И кадры есть и возможность есть. Но нет одной из важных компонент — финансирования! За свой счет ехать в «таежный тупик», месяцами работать — ножками по тайге, ручками в воде, потом проводить исследования – и все на голом энтузиазме? Нет, это фантастика.
Рыбка плавает по дну
— Погодите, я вспомнила, коллеги из Владивостока в свое время проводили комплексное исследование малых рек, впадающих в Бурею, на предмет разнообразия ихтиофауны, — дает подсказку кандидат биологических наук Надежда Яворская.
Перед разговором с коллегами из Владивостока специалисты из нашего института водных и экологических проблем порекомендовали ознакомиться с работой «Ихтиофауна верхней части бассейна реки Бурея», опубликованной Александром Антоновым в «Вестнике ДВО РАН» № 3 за 2007 год. Там про рыбу, что обитает в реках, много полезной информации. Но по нашей проблеме – насколько сточные воды из шахты могут влиять на состояние ихтиофауны, там нет никакой информации.
Так что по совету Надежды Яворской вышли на Евгения Макарченко, руководителя лаборатории пресноводной гидробиологии из федерального научного центра биоразнообразия ДВО РАН.
Доктор биологических наук, профессор, главный научный сотрудник внимательно выслушал наши реплики и сходу огорошил: «Исследования по вашему вопросу о кормовой базе рыб, говоря научным языком — зообентос верховьев реки Бурея нашим заведением проводился. И отчет был обнародован в одном из научных сборников, выпускавшихся «Дальнаукой». Но это было опубликовано в 1999 году и базировалось на исследованиях, проведенных в 1993-м».
— Да как же так?! И ничего более свежего нет?
— По реальному положению в малых реках вокруг поселка вам много бы рассказал коллега Сиротский, сам он из тех мест. Но его уже нет в живых,- еще больше «прибил» меня профессор Макарченко.
Да что же такое, а?! Стоит чуть серьезней копнуть проблему экологии вокруг Чегдомына, так мы или опоздали, или сделали не то и не там, или уже нет человека, что был в курсе проблемы.
И что из того, что специалисты установили, что биомасса сообществ зообентоса на загрязняемой карьерными водами станции в 20 раз ниже, чем на «фоновой» станции. Данный показатель указывает на серьезную проблему. И это все примерно в том районе, где и мы брали пробы. Но ведь это все было без малого 30 лет назад! И пока что современных исследований, на современной научной базе нет, хоть ты тресни!
По ком звонит колокол
Из разговора с Евгением Макарченко следовало, что после «жирных» нулевых годов планомерное и комплексное исследование бассейна реки Буреи не проводилось. Разовые акции, единичные замеры погоды не делают. Для точного понимания, что сейчас происходит с водами рек Ургал и Чегдомын проводить исследования надо месяцами.
И пока что технические воды из шахты АО «Ургалуголь» как текли без очистки в малые реки, так и продолжают течь. Учитывая планомерный рост добычи угля, как открытым способом, так и в новых лавах шахты «Северная» количество таких сбросов будет только увеличиваться.
И да, специалисты «Ургалугля» признают, причем, не таясь, что на данный момент, согласно квотам они сбрасывают не очень-то очищенные технологические воды в реки Ургал и Чегдомын. При этом платят многомилионные штрафы. От которых, жителям шахтерского поселка ни холодно, ни жарко. Причем, как нам рассказали, часто экологические штрафы угледобытчики вполне успешно оспаривают в суде, благодаря хорошо оплачиваемым юристам.
По большому счету, жителям поселка остается уповать только на волю божью. Но и с этим в Чегдомыне тоже не очень. Обещанное чудо — колокольня-звонница в честь Святителя Николая Чудотворца, высотой 12 метров и с крестом высотой в два метра, оборудованная системой «электронный звонарь», ждет своего строителя. Хотя, судя по паспорту объекта, ее обещали начать строить в 2022 году. Ждать чуда осталось недолго.
Андрей Дунаевский. Фото автора
АО «Ургалуголь» (входит в группу СУЭК Андрея Мельниченко) — одно из самых прогрессирующих предприятий отрасли. Ежегодно добыча угля растет на сотни тысяч тонн. Мы прирастаем новыми производственными активами. Построена передовая обогатительная фабрика «Чегдомын», работает одна из самых современных в мире лабораторий, строится перспективный разрез «Правобережный», проектируются разрез «Ургальский» и новые лавы шахты «Северная».
Информация АО «Ургалуголь»
