Гость редакции — Константин Иванович Виноградов, председатель комитета по труду и занятости населения правительства Хабаровского края
— Начнем разговор с денег. Ходят слухи, что вам на этот год выделят большие суммы на решение вопросов занятости. Это так?
— Надо понимать, на что идут деньги в службе занятости. Их следует разграничивать на деньги федеральные и краевые, поскольку служба занятости выполняет две функции — краевую и переданную краю федеральную функцию. Федералы отдали нам деньги на выплату пособий по безработице, нашим стипендиатам, на материальную помощь.
До 2020 года на пособие по безработице нам выделялось 300-400 миллионов рублей ежегодно. Безработных было немного, и этого хватало. Прошлый год кардинально поменял все. С марта из-за пандемии многие предприятия и организации поменяли режимы работы. Кто-то закрылся, кто-то ушел на удаленку, кто-то уволился. С учетом этого федеральное правительство повысило выплаты по безработице. Кроме этого, наши центры занятости стали дистанционно принимать документы по постановке на учет в качестве безработных. То есть процедура значительно упростилась.
— К чему это привело?
— За 2020 год мы выплатили пособий по безработице на сумму 1,4 миллиарда рублей.
— Ого! А безработных стало намного больше?
— Еще в марте прошлого года на рынке труда было все спокойно. На учете 6200 человек — уровень менее одного процента. (Я говорю об официальной безработице.) А уже к 1 октября 27 тысяч безработных!
— Кто был в лидерах?
— Хабаровск, Хабаровский район и Комсомольск. В Хабаровске на 1 марта значилась одна тысяча безработных, а на 1 октября — 10 тысяч.
— О-ё-ё!
— Мы были в шоке! Ведь надо обработать все заявления, назначить пособия, перечислить их и т.д., притом что наш штат не увеличился.
— Где же вы взяли сразу столько денег?
— Особых проблем не было — задержки с деньгами если и случались, то на 3-5 дней, не больше. Федерация работала очень оперативно. Ситуация по стране была на контроле и у президента, и у премьер-министра. И федеральные министерства не оставили нас без внимания. За что им всем спасибо.
— Откуда столько безработных? На предприятиях ведь не было такого количества увольнений.
— Когда работа вошла в норму, стали смотреть — действительно, откуда? Ведь мы мониторим рынок труда с точки зрения угрозы увольнения. И знаем заранее (хотя и предположительно) откуда и сколько придет безработных в службы занятости. А в 2020 году такой явной угрозы не было!
— Объявились проснувшиеся безработные?
— Да, почти половина из них те, кто не работал вообще, с чистой трудовой книжкой. Либо те, у кого перерыв в работе больше года. Но мы же понимаем, что молодой здоровый мужик не может питаться воздухом…
— Стало быть, получал «серую» зарплату…
— Абсолютно верно! Мы же много лет говорили: в крае большой теневой рынок занятости в бизнесе. А учитывая, что появилось неплохое пособие, что на предприятиях возникли сложности с оплатой труда, что упростилась процедура постановки на учет, люди пошли в службы занятости.
— Упрощенная процедура постановки на учет вам что-то дала?
— Да. Упростилась проверка. Нажимаешь кнопку и видишь информацию из Пенсионного фонда: есть туда отчисления, значит, человек работает.
— Надо полагать, находились желающие обмануть государство?
— А у нас не было такой задачи — отсеять. Обманщиков было немного. Хотя, если честно, мы ожидали их намного больше.
— Сколько сейчас реальных безработных? Уже меньше?
— Выплата больших пособий по безработице закончилась в ноябре. А прежний уровень выплат значительно ниже. Опять же: предприятия стали потихоньку входить в нормальный рабочий режим. И к концу года безработных насчитывалось уже в пределах 15 тысяч.
— Куда делись прежние безработные?
— Это обидная тема: они ушли в никуда. Большинство из них не обозначили свои трудовые отношения. Или не нашли работу, или ушли в «серый» бизнес.
— Можно привести цифры прежней и повышенной выплаты по безработице?
— Максимальная повышенная выплата – 12 тысяч рублей, плюс районный коэффициент, да еще по 3 тысячи на каждого малолетнего ребенка. К примеру, женщина с тремя детьми в глубинке, где нет работы, получала под 30 тысяч. В деревнях таких зарплат нет. А прежнее (и нынешнее) пособие – 4500 рублей.
— Дальше расскажите о краевых деньгах.
— Это деньги на активную политику занятости.
— Она давно существует?
— Нынче в апреле службе занятости будет уже тридцать лет. Что входит в такую политику? Мы учим безработных. Даем гранты на открытие собственного бизнеса. У нас есть такое направление, как профориентация. У нас есть понятие «временных работ». У нас проходят ярмарки вакансий. На все это в 2020 году было в пределах 50 миллионов рублей. На 2021 год пока планируется столько же. Но я полагаю, будем обращаться к губернатору с просьбой увеличить сумму. Так как есть обращение президента Путина на тему уменьшения количества безработных и возвращения к прежнему рынку труда.
Еще в прошлом году у нас было две программы дополнительных мероприятий по снижению напряженности на рынке труда — федеральная и краевая. По одной давали гражданам материальную поддержку, по другой — частично компенсировали затраты предприятий. Это там, где была угроза увольнений или отсутствие денег на зарплату. По обеим программам прошла примерно тысяча человек.
— Это же мало!
— Мало? Важнее, что они не остались без работы! По федеральной программе выплаты составили 36 миллионов рублей, по краевой тоже 36.
Кроме того, мы реализовывали национальный проект по демографии. Обучали людей так называемой категории «50+» (то есть граждан предпенсионного возраста) и женщин, которые в отпуске по уходу за детьми до трех лет. Я считаю, очень удачным был проект, мы его даже перевыполнили. Прошли обучение примерно пятьсот молодых женщин и больше тысячи пожилых граждан.
— Спрос был?
— Большой был спрос. Может, потому, что программа для всех, а не только для безработных. Этой программой воспользовались многие работающие. Многие учились дистанционно не только в хабаровских учебных заведениях, но и за пределами края. Учились даже некоторые работники правительства края предпенсионного возраста. Я знаю некоторых из них, кто захотел стать медиатором.
— Какая-то новая профессия? По-русски как ее называть?
— В юриспруденции это специалисты, занимающиеся досудебным урегулированием споров.
— Пришла информация о начале обучения безработных. Планируется в этом году переобучить 700 человек. Имеется 163 востребованных специальности.
— Это такой перечень. Человек вправе выбрать одну, начиная от парикмахера, специалиста по закупкам и до машиниста бульдозера.
— Правильно ли я понимаю: если по какой-либо специальности из перечня не учат в Хабаровске, то можно учиться по удаленке в других городах, но за деньги хабаровской службы занятости?
— Да, так было в прошлом году в рамках национального проекта. Хотя по своей практике я знаю, что все обучение безработных всегда проходило на территории края. Как будет нынче? Ждем, как федералы пропишут правила, в них ожидаются некоторые изменения в сравнении с прошлым годом. Вся страна ждет, потому что люди хотят учиться. Заложена средняя стоимость обучения за курс в 70 тысяч рублей на человека. Можно получить неплохую переподготовку, подстраховаться на будущее.
— Опять же: с деньгами как?
— Деньгами на 2021 год мы обеспечены. Будет так же федеральное финансирование и краевое. Кроме того, мы сейчас прорабатываем соглашение с Минтруда по развитию бизнеса и по профобучению. То есть будут не только названные выше семьсот человек, а гораздо больше и за федеральные деньги.
— Давайте поговорим о вакансиях.
— На 1 января 2021 года всего в Хабаровском крае официально было заявлено в органы службы занятости 20728 вакансий. В том числе: рабочих профессий — 12 тысяч, или 58 процентов. Дальше: с заработной платой ниже прожиточного минимума, слава богу, всего 190 вакансий. Ну это могут быть вакансии на полставки… На иностранную рабочую силу (к сожалению, это неизбежность нашего рынка труда) было заявлено 5 тысяч вакансий. А в общем 18,9 (или 91 процент) из 20 тысяч вакансий – это заявки на постоянные рабочие места.
— Какие вакансии наиболее востребованы?
— Водители, электрогазосварщики, арматурщики и другие рабочие.
— Педагоги есть в списке?
— По преподавателям всего 80 вакансий, учителей нет. По воспитателям детских садов 80 вакансий.
— А врачи, фельдшеры?
— Есть 77 вакансий фельдшеров.
— Кто дает вам эти запросы?
— Эти данные дают нам работодатели.
— Понятно, почему в перечне нет врачей и учителей – многие из них работают в две смены. Вакансии заняты. Будет ли директор школы или главврач подавать в таком случае заявку на вакансию? Не будет. А какая предлагается зарплата?
— Самая высокая зарплата у начальника драги — 215 тысяч рублей. Дальше идут маркшейдеры, буровые мастера, начальники карьеров — у них 130-150 тысяч. Предлагаемая самая низкая зарплата в 17-18 тысяч у инженера-дозиметриста, швейцара и др.
— Недавно на одном совещании было заявлено, что в строительной сфере имеется три тысячи вакансий. Но местные жители идут на стройки неохотно. Иностранцев на стройках не будет в связи с пандемией.
— Точнее: почти три тысячи вакансий подано строительными предприятиями.
— Это реальный запрос? Или заниженный?
— Нет понятия заниженного запроса. Есть понятие потребности работодателя. Хотя он может и не подавать нам заявку.
— А почему работодатели должны подавать вам заявки?
— По закону. По федеральному закону мы можем даже штрафы выписывать, если работодатель не подает нам заявки.
— Вернемся к строителям.
— Не секрет, что когда-то в крае на стройках работали примерно три тысячи северокорейских рабочих, потом китайцы, потом рабочие из бывших советских республик. А в прошлом году из-за пандемии границы закрыли, получился дефицит.
— Безработных много, а на стройки не идут, почему?
— Наши идут на стройки, но при условии, что им платят хорошую зарплату. А вообще, зарплата на стройках низкая.
— Министр строительства Андрей Чекулаев в интервью нашей газете рассказывал, что они добиваются изменения тарифов, в результате чего зарплата может значительно увеличиться.
— Это было бы очень хорошо! Придя на стройку, человек должен иметь хорошую зарплату, гарантии по технике безопасности и достойный социальный пакет. Вот и весь сказ про сферу строительства.
— Иными словами: на стройках надо наводить порядок?
— Я не имею права давать такие оценки.
— Хорошо. Пусть это будет моя оценка. Какой возможен выход? Быть может, обучение через центры занятости?
— Мы хотим пойти на трехстороннее соглашение — работодателя, центра занятости и безработного. Мы обязуемся оплатить учебу. Человек обязуется учиться. Работодатель обязуется принять его на работу. Учебные заведения по разным строительным специальностям в крае есть. Главное понять — будет ли спрос? Конституция запрещает принуждение к труду, закона о тунеядстве у нас нет.
— Есть ли у вас статистика трудоустройства бывших безработных, прошедших у вас, к примеру, обучение?
— Мы ведем некоторую статистику. Есть данные: уровень трудоустройства после обучения составляет 91 процент. У нас такой принцип: учеба не ради учебы, а для трудоустройства.
— Быть может, человек хочет обучиться одной профессии, а ваши сотрудники советуют совсем другую.
— Есть система профориентации. Она не случайно называется системой. Человек проходит тестирование, после которого наши специалисты объясняют ему и соответствие, и возможность найти работу, и ее перспективы, и многие другие нюансы. В том числе возможность самозанятости. В этом плане многое значит мотивация.
— А если человек прошел обучение, но работать не пошел? Бюджетные деньги на его обучение потрачены, а ответственности никакой…
— Законодательно ответственности, к сожалению, нет. Хотя, наверно, не совсем правильно. Человек идет на курсы обучения осознанно. Одно дело, когда он не может найти работу. Другое, когда он ушел работать в «серый» сектор. Или вообще не собирался искать работу, а пошел учиться, чтобы получать стипендию… С другой стороны, люди ведь учатся и на всякий случай. И когда он возникает, у них уже есть запасная профессия, причем с документом. Трудно кого-то осуждать… Хотя резон есть: учишься за счет государства — будь добр трудоустроиться.
— А заранее можно попробовать посмотреть или предусмотреть перспективу трудоустройства?
— В Хабаровске в этом году первые группы пошли на учебу по профессии специалиста по закупкам. Я попробовал понять, куда они пойдут работать. Оказывается, их всех уже ждет работа.
— Есть еще какие-то актуальные профессии?
— Допустим, «специалист 1С». Это программа учета. Она может быть «1С: бухгалтер», «1С: предприятие», «1С: склад» и т.д. Это очень востребованные специалисты в самых разных сферах. Раньше большим спросом пользовалось обучение ногтевому сервису, парикмахерскому делу. Но мы же понимали, что после учебы люди уходят в «серый» бизнес. А что делать?
— Да, благие намерения не всегда оказываются хорошими делами.
— Помните, в прошлом году ввели запрет гастарбайтерам быть водителями автобусов? Был расчет, что эти вакансии заполнят местные жители. Целый год мы бились, но на существующую зарплату мало кто соблазнился. И нынче это постановление отменили, потому что не было желающих пройти обучение на эту категорию.
— Прошла информация о поддержке семейных ферм. Это новое в вашей работе?
— Много лет мы выдавали гранты на организацию своего дела. В этом году в этих рамках решили попробовать в качестве эксперимента выдачу грантов для создания семейных предприятий. Не обязательно ферм, а любого направления. Но именно в сельской местности или даже в пригороде. И обязательно семейное предприятие: муж и жена, может, их дети или родители. Единственное: в течение двух лет будет контроль целевого использования.
— Хорошее дело! Ведь в глубинке, где нет работы, можно будет создать множество семейных предприятий по заготовке и переработке, к примеру, дикоросов…
— Что касается дикоросов, у меня всегда вопрос — куда их девать?
— Куда девать березовый сок?.. Или папоротник?..
— И это тоже. Я двумя руками «за». Но разве у нас есть заготовительные фирмы? Разве у нас развита система потребкооперации?
— Нет. Расскажу вам одну историю. Когда-то в Хабаровске был в гостях мэр Москвы Юрий Лужков. Бывший тогда мэром Хабаровска Александр Соколов решил показать ему красоты Анюя. Знаете, какое восхищение вырвалось тогда у Лужкова? «Господи, сколько у вас здесь денег!» Нашу глубинку можно было бы поднять дикоросами…
— Хорошая история. Показательная. Может, доживем до праздника на улицах дальних сел.
— Скажите, народ с удовольствием берет ваши гранты?
— Конечно! Очередь стоит. Не всем желающим хватало грантов, хотя сумма была в 120 тысяч рублей. А в этом году будет еще и федеральная поддержка, но там будет уже 200 тысяч.
— А если такой бизнес не пошел по каким-то причинам?
— Мы можем оплатить минимальное обучение основам бизнеса, к примеру, помочь написать бизнес-план, оформить статус индивидуального предпринимателя. А дальше, через два года, человек имеет право на поддержку уже не службы занятости, а министерства сельского хозяйства. Там уже большие деньги.
— Есть проблема сопровождения малого бизнеса для его успешного развития. Вы же представляете наш дикий бизнес в диких условиях нашего края… Ваша служба никак не может подойти к этой теме? Ведь все одно — занятость…
— У нас нет такой возможности. По нашей сфере это не закреплено законодательно. Мы помогаем людям организовать собственное дело. Все, что будет потом, переходит в другую плоскость.
— Хорошо. В каком состоянии ваш эксперимент по созданию семейных предприятий в сельской местности?
— В состоянии проработки уже на муниципальном уровне — в 14 Центрах занятости на территории края.
— А вот такой пример. В райцентре Архара от рынка ходит автобус: в понедельник в одни села, во вторник — в другие, в среду — в третьи и т.д. Причем ходит автобус целенаправленно. Утром забирает торгашей с их продукцией, вечером забирает их с рынка и везет домой. Селяне знают график. Покупатели рынка тоже знают, кто и когда привезет свою продукцию. Вот вам и реализация продукции семейных ферм. И никакой кооперации. И все это организовано для людей. У нас такое возможно? Вас такая идея не воодушевляет?
— Хорошая идея. Но, понимаете, такое не входит в наши полномочия. Мне кажется, мы немножко отвлеклись от темы. Хотя смысл есть. Мы говорим о помощи в организации семейных ферм в селах. А куда реализовать продукцию? Закупок нет. Потребкооперации нет. Пока это все возникнет, такой метод приемлем. Но… Торговая площадка — раз. Транспорт — два. Фермеры — три. То есть три разных ведомства — как их соединить? Пока никак. Но подумать можно. С другой стороны: поговорите с любым министром, у каждого проблема занятости. А как все свести воедино?..
— Да, вы задаете нам такие же непростые вопросы, как и мы вам. Вы не назвали некие общие цифры, которые характеризуют вашу службу.
— Когда безработных было по 7-8 тысяч, мы обучали по 1200-1500 человек. В прошлом году прошли обучение 700 человек. Количество зависит от суммы денег и от желающих. Что касается мужчин и женщин, то их было примерно поровну. Неправда, что у безработицы женское лицо. Раньше так было, сейчас нет. Безработных больше в диапазоне 25-45 лет.
— Выпускников вузов много?
— Я бы так не сказал. Система образования работает со своими выпускниками достаточно эффективно. Уже два года у нас на учете почти не было выпускников вузов. Я так рассуждаю: если человек к нам не приходит, значит, он работает. Если даже не по профессии, то все равно при деле. В прошлом году появились безработные выпускники, с ними велась работа. Но нет такого кризиса, как было в 90-е годы — тогда их у нас на учете было очень много.
— Что бы вы сказали людям, которые сейчас без работы?
— Я не агитирую, чтобы все приходили к нам. Но если человек испытывает трудности или есть желание трудоустройства, то вариантов много. Есть наша служба. Есть частные кадровые агентства. Есть интернет-порталы по трудоустройству. Человек может выбирать. Но если он приходит к нам, то мы делаем все, чтобы он нашел работу. Мы не гарантируем трудоустройство — мы помогаем.
Раиса Целобанова
В опросе также участвовал Андрей Дунаевский
