Сегодня гость редакции — Татьяна Александровна Асеева, директор Дальневосточного НИИ сельского хозяйства, доктор сельскохозяйственных наук, член-корреспондент РАН, заслуженный деятель науки Хабаровского края.
— Сейчас в связи с санкциями все взгляды обращены к вам: дескать, институт есть, а своих семян нет, поэтому срочно требуется импортозамещение. Вы согласитесь с таким подходом?
— Категорически не соглашусь!
— Почему?
— Первостепенная задача НИИ — создавать сорта. Мы их создаем. То есть занимаемся селекцией основных стратегических культур. Создав сорт, мы должны обеспечить только оригинальное семеноводство. А тиражировать семена в больших масштабах уже не наша задача, ими должны заниматься семеноводческие хозяйства.
— Насколько известно, Минсельхоз и Минобрнауки РФ сейчас прорабатывают вопрос ускорения замещения импортного материала отечественными семенами. Как получилось, что наша страна оказалась перед такой серьезной проблемой?
— Я бы не возводила ситуацию в ранг великой проблемы. В стране достаточно собственных сортов. И семеноводство тоже имеется. Но всегда интереснее, когда существует выбор. Тем более если в стране есть бизнес, который обеспечивает семенами импортного производства. Значит, этот бизнес очень хорошо выполнял свою работу, навязывая сельхозтоваропроизводителям импортные семена. Если их предпочтение отдавалось импортным семенам, то российское семеноводство постепенно вытеснялось и сокращалось. Вот так и получилось.
— По Доктрине продовольственной безопасности в стране должно быть минимум 75 процентов своих семян.
— И это должно быть достигнуто к 2024 году. А Доктрина была принята в 2019 году. То есть уже тогда было понимание, что может сложиться неблагоприятная ситуация с зависимостью от импортных семян. А санкции нынче просто заставляют ускорить импортозамещение.
— Достаточно ли пяти лет, чтобы уйти от зависимости?
— У нас в стране очень много районированных сортов самых разных культур. В госреестре их предостаточно, которые допущены для использования на территории РФ. Вот только по ним не было достаточного семеноводства.
— То есть размножения.
— Да. А когда есть сорт, но на него нет спроса, то его в больших объемах не размножают. А сейчас стоит задача размножить именно в больших объемах. С этой целью уже работает федеральная научно-техническая программа селекции и семеноводства. В стране уже создаются крупные селекционно-семеноводческие центры по различным культурам. Я думаю, задача будет решена ускоренными темпами.
— По имеющейся информации, у нас в стране по зерновым культурам и рису 100 процентов семян отечественного производства. Семена свеклы на 90 процентов были импортными. Семена кукурузы и подсолнечника на 70 процентов импортные. Если не будет этих семян, то что же мы вырастим и из чего производить свой сахар и свое масло?
— Не переживайте, отечественные сорта и гибриды названных культур есть, вопрос также только в размножении. Но уже в 2022 году отечественными семенами будет закрыто 80 процентов потребности. Еще раз повторю: сорта у нас есть, технологии есть, недостаточной была материально-техническая база размножения и спрос. Но для этого созданы селекционно-семеноводческие центры. У нас есть такие возможности, и есть чем заместить импорт.
— В вашем институте будет такой центр?
— Мы рассматриваем этот вопрос. В Благовещенске создали центр по производству сортов и семян сои. В Приморье создали центр по картофелю, в прошлом году они уже работали, но пока не вышли на большие объемы.
— Почему был спрос на импортные семена: так строилась политика в этой сфере или они были дешевле?
— Политики здесь нет. Наши семена по цене нормальные. Импортные семена дороже, так как это в основном гибриды, а они всегда дорогие. Преимущество было по урожайности и по товарному качеству семян. Так как в свое время у нас в стране свернули то широкомасштабное семеноводство, которое действовало в советское время. У нас был хороший надзор за качеством семян и гарантировано соблюдение сортовой чистоты, всхожести и т.д. А потом отечественные производители семян утратили ответственность за качество. Это и привело к более высокому спросу на импортные семена. Но это дело времени. Мы уже постепенно достигаем такого же качества именно в подготовке семенного материала.
— Можно сказать, что ориентация на импортные семена была ошибкой, которую сейчас начинаем активно исправлять?
— Это не ошибка. Это определенный этап развития. Без него нельзя двигаться вперед. Сельхозтоваропроизводители попробовали, сравнили, определились в предпочтениях, и все должно прийти в соответствие. Сейчас есть более конкретные цели. Если брать зерновые культуры, то понятно, какие есть потребности. Ведь за этот сравнительно небольшой период изменились и технологии селекции. Появилась возможность понять заранее, какой сорт ты создаешь. Это не прежняя слепая гибридизация, когда мы сами удивлялись тому, что получали, а из множества полученного выбирали то, что нам надо. Сейчас этот путь сокращен за счет генетических исследований, маркерной селекции и т.д. То есть селекционный процесс ускорился. И результат мы можем предвидеть заранее. То есть создается модель сорта и на нее целенаправленно ведется селекция. Поэтому и сорта создаются более урожайные, более адаптированные к местным условиям, с высокими качественными показателями и т.д. У нас и предложение стало совершенно другое. Я думаю, что мы абсолютно конкурентоспособны в данное время.
— Мне не нравится термин «импортозамещение». Благозвучнее «производство своих семян». Но нынче так принято говорить, дескать, замещаем…
— Сначала они нас вытеснили, теперь мы их вытесняем.
— Что говорят в научных кругах: трагедии с семенами у нас не будет?
— Не будет. Санкции даже полезны: мы наконец-то займемся собой. Разовьем собственное производство семян. И уже не будем помогать развиваться загранице, покупая там семена, а будем приобретать у себя в стране, тем самым способствуя собственному развитию и достижению мирового уровня, который мы уже распробовали.
— Сейчас звучит множество всяких заявлений на фоне санкций. Одно из них: дескать, селекционеры у нас есть, а селекционных школ, как было раньше, уже нет.
— Это бравада. Возьмем наш институт: сохранились все направления селекции, что и раньше были. Да, уходит старшее поколение селекционеров, но на смену приходят молодые исследователи, у которых есть уже собственные результаты. Я знаю и по другим НИИ, где это направление усилено молодыми сотрудниками, у которых высокий уровень подготовки, которые ведут генетические исследования.
— В дебатах по импортозамещению превалируют два варианта. Один: закрыть страну для импорта семян иностранной селекции. Второй: глобально трансформировать собственную селекцию и семеноводство. Ваше мнение?
— Закрыть страну и полностью отказаться от импорта семян, конечно, можно. Но зачем? Всегда должен быть выбор. У нас в институтской коллекции множество сортов — и китайской селекции, и японской, и корейской, и других дальних стран. Чтобы селекция была успешной, коллекция должна быть представлена различными географически отдаленными формами. А вообще надо стремиться, чтобы наши сорта были лучше по качеству, по урожайности, по адаптивности и т.д. Тогда покупатель их предпочтет. А глобальная трансформация для нас актуальна. Мы должны пересмотреть все подходы к развитию этой отрасли, четко понимая, что сельскохозяйственная наука напрямую связана с продовольственной безопасностью страны. Задача — накормить население качественными продуктами. А это изначально создается в научно-исследовательских институтах.
— Перейдем к вашему институту. Начнем с зерновых культур. Что есть?
— У нас четыре зерновых культуры: овес, яровая пшеница, ячмень, тритикале. Только за два последних года у нас районировано два новых сорта овса – «кардинал» и «передовик». На сортоиспытании находится еще четыре сорта овса. Это кормовой сорт «золотой», «дальневосточный» и другие. Также в 2021 году был районирован новый сорт яровой пшеницы «анфея», а в этом году – «далира». Это сорта с высокими качественными показателями, с хорошей урожайностью. В реестр также внесен новый сорт ячменя – «хабаровский». По контракту с краевым минсельхозом мы несколько лет работаем с тритикале, и теперь мы уже готовы передать сорт. То есть по каждому виду у нас есть хорошие сорта и есть перспективы получения новых.
Я считаю, у нас очень хорошие результаты по сое. В 2022 году внесен в госреестр селекционных достижений новый сорт – «хабаровский юбиляр». Прекрасный сорт с высокими показателями и урожайностью. Нынче мы готовы передать на сортоиспытание еще два сорта. Один из них – «жемчужина Востока» — предназначен именно для пищевого использования.
Из зернобобовых у нас фасоль. Есть уже собственный сорт. И есть специалисты-селекционеры, которые в дальнейшем будут заниматься этой культурой.
— Фасоль у вас совсем недавно в разработке?
— Недавно, но уже есть свой районированный сорт — фасоль «хабаровская». Еще мы работаем с горохом, так что скоро будет собственный сорт.
— Вы производите только оригинальные семена. А что дальше?
— Мы производим оригинальные семена только до суперэлиты. Потом продаем их в семеноводческое хозяйство «Спорос» или сельхозтоваропроизводителям.
— Почему только суперэлита?
— У нас нет материально-технической базы для тиражирования семян в больших объемах.
— А институт обязан этим заниматься?
— Нет. Заниматься тиражированием должны семеноводческие хозяйства. Например, у «Спороса» пашни примерно шесть тысяч гектаров, где размножают семена зерновых культур и сои. Причем, он работает не только с нашим институтом, но и с приморским, с амурским.
— Много ли нам надо семян зерновых культур, если в крае их мизерные посевы?
— Семеноводческое хозяйство производит семена не только хабаровских, но и приморских, и амурских сортов, и реализует их там, где эти сорта районированы. Причем провели посевы овса наших сортов в Забайкалье, в Красноярском крае, где они показали хорошие результаты. А в этом году помимо названных регионов мы передали семена еще в Бурятию, в Иркутскую область.
— Зачем?
— Расширяем зону испытаний, чтобы наш овес районировали в других зонах.
— А как заинтересовать аграриев в покупке именно наших семян? Хозяин — барин, где хочет, там и берет, лишь бы дешевле.
— Купить дешевле — не проблема, дай бог, чтобы потом из таких семян что-то выросло. Местные районированные семена всегда выгоднее. А систему заинтересованности придумывать не надо. Если аграрии покупают элитные районированные семена, то им положена бюджетная субсидия. Завоз семян из других регионов — большой риск.
— Помню, лет двадцать назад одно хабаровское хозяйство посеяло сибирский овес. Урожай на корню смотрелся исключительно! Но у сибирского сорта другой срок созревания, у нас он пришелся на август, когда льют дожди. Посевы так полегли, что собрать урожай не смогли — радовались только вороны обилию зерна…
— Я тоже помню эту историю. Поучительная.
— Наша пшеница выращивается в основном как кормовая культура?
— Да, это мягкие сорта с невысокими хлебопекарными свойствами. Хотя из наших новых сортов можно выпекать хлеб. Просто объемы малы, да и мукомольных предприятий у нас нет. Пшеницу здесь выращивают для производства комбикормов.
— Кого кормить пшеничкой, если в крае всего шесть тысяч коров?
— Вы забыли про птицу, про фермерские хозяйства — потребность в зерне достаточно высокая.
— А наш ячмень годится для пивоваренных предприятий края?
— Наши сорта ячменя не пивоваренного направления, потому что в нем высокое содержание белка. Это связано с нашими почвенно-климатическими условиями. Мы пробовали выращивать здесь пивоваренные сорта. И все равно зерно получалось непригодным для производства пива по многим показателям. Наша территория для этого не годится — так распорядилась природа.
— Знаю, что некоторые наши аграрии втихушку привозили и сеяли ранние сорта китайской сои.
— И зря! Ранние сорта сои физиологически никогда не были высокоурожайными. Просто у нас неискоренимо восприятие, что чужое лучше. Многие пробовали китайские сорта. И успокоились. У нас свои очень хорошие! По сое мы абсолютно конкурентноспособны. Проблема в другом. При переносе сорта по широте соя удлиняет или укорачивает свой период вегетации. Поэтому сорт и создается для определенной территории. Пример с белорусскими сортами сои, которые есть в коллекции нашего института. Они в наших условиях немыслимо низкорослые — сантиметров 25-30. И ствола растения не видно — так он облеплен стручками. Но убрать-то такой урожай невозможно — его никакая техника не возьмет. Вот что означает использование чужих семян.
— Будут ли создавать государственные семеноводческие хозяйства?
— О государственных речи пока нет. Если сельхозпроизводитель сам решит, что у него будет семеноводческое хозяйство и пройдет сертификацию, приобретет всю технологию, семена, то может заниматься, получать субсидии. Вернуться к старой форме опытно-производственных хозяйств при институтах невозможно. Почему они исчезли? Они же были федеральными структурами, поэтому не получали субсидии. Также, как и НИИ: производя сельскохозяйственную продукцию, мы не получаем никакой государственной поддержки.
— Но ведь был указ президента на этот счет…
— Был. Еще пять лет назад. В указе было сказано, что НИИ сельскохозяйственного профиля и высшие учебные заведения следует приравнять к сельхозтоваропроизводителям. И мы очень обрадовались! Но время идет, а изменения в федеральный Бюджетный кодекс до сих пор не внесены. Поэтому мы пользоваться субсидиями не могли и не можем.
— Замечательное отношение к президентскому указу! Изменения внести может Госдума. А что наши депутаты в Госдуме? Могут же они поднять этот вопрос? Тем более что он касается не только нашего края, но и всей страны.
— Наверно, могут. Да мы и сами говорим об этом на всех уровнях, но изменений нет.
— Понятно. Перейдем к картофелю. Его семена десятками тысяч тонн завозили из Европы в Россию. И наконец-то дошли до федеральной программы по развитию селекции и семеноводства картофеля ценой в 11 миллиардов рублей. По плану МСХ России к 2025 году 50 процентов семян картофеля должно быть российского производства. А еще в 2019 году их было 9,7 процента. Ваш комментарий.
— Это первая федеральная научно-техническая программа по картофелеводству за все годы. С картофелем самая большая проблема. Российские сорта уступают по качеству сортам европейской селекции.
— Но ведь были же свои сорта!
— Были. Но у нас подход к сортам был именно с точки зрения урожайности, валового сбора. А в Европе селекционеры пошли по более прагматичному пути, обратив внимание на массу и форму клубней, на варианты использования — для пюре, для жарки, для чипсов и т.д. И когда появилась возможность выбора, наши картофелеводы предпочли импортные стабильные сорта. А задача новой программы по картофелю — обеспечить разные потребности. Насколько я знаю, российские сорта уже есть, наши селекционеры не дремали. Но самое проблемное — наладить семеноводство. Чтобы его вести на должном уровне, требуется очень хорошая материально-техническая база, где все изначально упирается в хранилища.
— Ваш институт раньше занимался картофелем.
— Было дело, но мы перестали заниматься и его селекцией, и семеноводством. В этом году даже убрали его коллекцию. У нас абсолютно негде его хранить, последние два года мы хранили семена просто в собственном подвале. Причем все делалось вручную. А так заниматься картофелем нельзя.
— И вы не вернетесь к картофелю?
— Мы не сможем вернуться, так как мы не конкурентноспособны. Есть институты, которые работают целенаправленно, и у них есть успехи.
— И где брать семена хабаровским аграриям?
— Закупать у соседей или в Сибири. Они являются оригинаторами сортов голландской, немецкой селекции. Потом заключают договоры с селекционными центрами, которые являются патентодержателями, на право производства этих сортов. Они внесены в госреестр, и для нашего климата вполне подходят.
— Могут наши аграрии что-то получить из заявленных 11 миллиардов картофельных рублей?
— Нет. Был конкурс. Все, подавшие заявки, прошли экспертизу, их внесли в реестр победителей этого конкурса, и они уже работают по контрактам с МСХ РФ. Деньги розданы.
— Займется страна семеноводством, заместит импорт, обеспечит хорошими своими сортами аграриев, вырастят они большой урожай… А куда его деть? Где его хранить?
— Да, вопрос упирается в хранилища. Современные хранилища. Эта тема давно обсуждается в нашем крае.
— Министры сельского хозяйства у нас меняются и меняются. И при каждом новом проблема обсуждается и обсуждается. Будет ли у нас когда-нибудь так, чтобы при любой смене министров производство стабильно развивалось?
— ……..
— Понятно. Когда мы будем кормить своих земляков не китайскими, а своими морковкой и свеклой?
— Трудный вопрос. Это очень затратное производство. Как убрать и сохранить? В советское время убирали шефы и студенты — дармовая рабочая сила. Сейчас их нет. А в Китае рабочих рук много.
— Как вы отнеслись к тому, что картошка сравнялась с ценой бананов? Год назад была по 60 рублей, стала по 120.
— А почему она должна быть дешевле? Цена удобрений и гербицидов выросла в два раза, цена горючки растет без остановки, зарплата растет и т.д. Продукция не может оставаться в прежней цене. В этом году она может стоить и по 240 рублей.
— Ой, не пугайте. Лучше перейдем к огурцам с помидорами, где у вас полный порядок и с сортами, и с семеноводством.
— Правильно сказано. У нас уже девять сортов огурцов, на очереди десятый. Спасибо фермерам, которые соглашаются заниматься их семеноводством под руководством и под контролем нашего селекционера Галины Антониевны Кузьмицкой. Помимо нашего края мы обеспечиваем семенами еще и Амурскую, Еврейскую области, и Приморье. Большой запрос на наши семена из европейской части страны, мы пока отказываем, чтобы не потерять контроль над своими сортами. И с томатами аналогично — достаточно своих сортов. Их семеноводство мы ведем самостоятельно. По востребованности семян хватает. Пока нет того спроса, чтобы увеличивать тиражирование этих семян. Если появится необходимость, то мы найдем семеноводческие хозяйства. В этом году мы передали в госсортоиспытание еще два новых сорта огурцов и два сорта томатов.
— А зачем заниматься селекцией фасоли и гороха? Почему не раньше, а именно сейчас? Насколько эти культуры перспективны?
— Да они перспективны. Если говорить о развитии фермерства в крае, то без расширения посевов разных культур не обойдется. Сейчас много внимания уделяется созданию кооперативов. А у них должна быть переработка продукции, чтобы обеспечить продолжительную занятость. Если у нас будет расти в больших объемах, к примеру, спаржевая фасоль, разве плохо организовать ее заморозку?! А потребность в горохе очень высокая. Он очень дорогой. И я думаю, что иметь свои сорта и производить семена здесь будет экономически оправдано. Природные условия нас в этом не ограничивают — тепла и влаги хватает.
— Неужели мы доживем до того времени, когда появятся баночки с хабаровскими огурцами, помидорами, овощной икрой, джемами, вареньем?…
— Доживем. Иначе не будет интереса развивать фермерские хозяйства. У них не велик выбор занятий. Им нужно заниматься не только производством, но и думать о переработке. Почему не поставить на несколько фермерских хозяйств маленький мобильный консервный заводик по консервации огурцов? Они сейчас очень эффективные. Собрал на поле — и сразу в банки. Посмотрите, как выросло предложение овощных консервов в магазинах — огромный ассортимент! Значит, стали заниматься.
— Но не мы. Терней делает овощные консервы, а мы нет. Почему? Сколько можно возить кабачки из Краснодарья?
— А что нам мешает? И наши будут делать.
— Когда?
— Как только их подтолкнет жизнь к расширению производства. Капусту уже стали квасить, огурцы в бочках уже солят. И все остальное освоят.
— Чего вам не хватает для лучшей жизни?
— Институту катастрофически не хватает современной техники. Впервые в этом году нам выделили федеральные деньги под лизинг, но случились санкции, и стоимость техники увеличилась более чем в два раза. Вот такая коллизия.
— На чем закончим разговор?
— К нам в институт более активно пошла молодежь. Это радует. Наша селекционная школа сохранится и будет продолжена. Ведь два года назад институту исполнилось уже 85 лет. Представляете: 1935 год, прошло всего восемнадцать лет революции, а власть уже ставила задачу заниматься научными исследованиями именно на Дальнем Востоке — создавать сорта, технологии и т.д. Глобально мыслили! Ну а теперь импортозамещение — это локальная задача. Победим. И пожелаем успехов всем товаропроизводителям.
Раиса Целобанова
