Кто знает, приживется ли в стране новый праздник, назначенный президентским указом. Как бы то ни было, в нашем обществе всегда было принято считать: семью создают дети, как результат любви двух верных сердец. Даже если кто-то из малышей в эту семью приходит не из родильного, а из детского дома. Героями этой публикации стали Юлия и Александр, которые придерживаются именно такого мнения и уже воплотили его в жизнь.
Они познакомились еще школьниками — в одной компании катались на сноубордах зимой, гуляли в парке летом. Ни о какой романтике даже не думалось — просто друзья. Потом взрослая жизнь развела по разным сторонам. Снова встретились, когда ей было 25, ему 27 лет — родители жили в соседних дворах. Юля вышла со сноубордом на улицу, увидела давнего знакомого и предложила, как в детстве, поехать вместе кататься. Так и «докатались» до свадьбы…
— Я всегда мечтала, что у меня будет трое детей. Врачи каждый раз пытались запретить рожать из-за сахарного диабета. И все-таки у нас родился Тимофей, сейчас ему 11 лет, потом, через три года, Семен. Всегда хотелось еще дочку, но тут уж запрет был категорический. Обсудили с мужем и смирились, — вспоминает Юлия.
А мальчишки, услышав родительский разговор, возьми и предложи: «А давайте возьмем сестренку из детского дома!»
Разные пути
Стоит упомянуть: то, что дети появляются не только из маминого животика, но и из детдома, в этой семье давно является абсолютной нормой. Сестра Юлии, о которой мы писали в одном из прошлых номеров , вместе с мужем в течение последних десяти лет взяли под опеку, а по сути стали настоящими родителями, по очереди, двоих мальчиков, а потом еще сразу двух сестричек. Семьи хоть и живут в разных городах, но часто ездят друг к другу в гости и все дети друг другу — родные, если не документально, то эмоционально уж точно.
Неудивительно, что Юлия и Александр сразу решили, что это прекрасный шанс обрести дочку, о которой так давно мечтали.
— Я тут же позвонила сестре, узнала, что нужно делать. Прошли с мужем школу приемных родителей, подали документы в опеку и стали смотреть профили детей в базе сирот, ожидающих приема в семью. Знаю, что многие родители годами ждут появления ребенка, который отвечает их мечтам. А для себя загадала: поскольку учусь в медицинском колледже на очном отделении, хорошо бы найти дочку до конца лета, чтобы успеть привыкнуть друг к другу, — вспоминает Юлия.
Весна уже заканчивалась, а в базе детей-сирот если и появлялись голубоглазые блондинки до трех лет, как мечтали будущие приемные родители, то с 3-4 братьями-сестрами, которых по закону придется брать всех вместе. Но супруги адекватно оценивали свои возможности — живут в небольшом частном доме, уступят одной девочке свою спальню, чтобы всем хватало и места, и внимания.
Около месяца Юлия безрезультатно листала анкеты в базе и почти смирилась: «не судьба», как тогда, в женской консультации после вердикта доктора. И вдруг увидела ее — Дарину, нежного ангелочка с голубыми глазами, как мечтала.
— На фотографиях дети, которые попали в детский дом, как правило, из неблагополучных условий или после трагедии, обычно выглядят несчастными. А эта девочка такая веселая, светлая. Сразу позвонила в опеку. Но это был вечер пятницы, и мне сказали, что рабочий день закончился, звоните в понедельник. А я уже точно знала — это моя дочка, — говорит Юлия.
Что может остановить мать, когда она борется за своего ребенка? И неважно, что Юлия с Дариной тогда даже не были знакомы. Дважды испытанный прежде материнский инстинкт словно вел ее по дальнейшему пути. Ранним утром понедельника она приехала в опеку того поселка, где располагался детдом, зарегистрировалась заново уже в их базе, чтобы продвинуться в очереди (по меркам своего города они с мужем были где-то дальше 50-го места) и узнала, что за четыре минуты от начала рабочего дня уже не первая и даже не вторая, кто интересуется малышкой. По закону чиновники обязаны сначала предоставить право выбора тем, кто обратился раньше.
Но чудеса продолжались. Один за другим предыдущие претенденты то не брали трубку, то были заняты, и сотрудница предложила Юлии: «Пойдете сейчас знакомиться?»
Следующие две недели Юлия приезжала в детдом каждый день, иногда с мужем, когда у него был выходной, почти всегда с сыновьями. Гуляли на прогулках сначала вместе со всей группой, потом Дарина перестала стесняться и оставалась с ними в углу двора, играли как казенными, так и привезенными с собой игрушками, гоняли мяч или на самокатах, обнимались на прощание. Домой поехали уже настоящей семьей.
«Медовый месяц» без конца
Юлия вспоминает, что в школе приемных родителей их готовили ко всем возможным негативным проявлениям у детей из неблагополучных семей. А в этой семье шутят, что «медовый месяц» затянулся уже на год и ничто не предвещает, что это изменится.
— Она как будто всегда была с нами. Изменилось только то, что мы с мужем переехали в другую комнату, а ей сделали детскую из нашей спальни. А еще мне теперь есть с кем обсудить цвет лака для ногтей или прическу. Хотя Дарина всегда вела себя и разговаривала как маленький взрослый и у нее есть свой характер, она любит все девчачье и весь дом сейчас в заколочках, бусиках. В детский сад одевается только в платья, от брюк отказывается. Помню, в плохую погоду невозможно было уговорить ее надевать черные носки, чтобы меньше пачкаться во дворе, — только розовые, — говорит Юлия.
Мальчишки точно так же естественно привыкли к сестренке. А младший, Семен, наконец-то почувствовал себя старшим братом — помогает ей одеваться, приносит обувь, носит на руках, качает на качельках…
Юля говорит, что мальчики у нее спокойные, нежные. И в семье принято на ночь со всеми пообниматься, поцеловать перед сном. Говорить друг другу: «Люблю» — естественно, как «Спокойной ночи». А Дарина до сих пор как будто добирает тактильности с новой мамой, ластится и обнимается, и, хотя помнит детдом, задает вопросы, как жила у нее в животике. Юлия уже научена опытом сестры — посмотрели мультик, созданный специально для таких моментов в приемных семьях. Там аисты носят детей и ошибаются адресом. Вот и теперь, аист сначала ошибся, а мама с папой долго ее искали, нашли и забрали к себе.
Пока это объяснение работает. Что будет потом, семью не беспокоит. Опека подразумевает лишь документальное, временное «родство» до совершеннолетия ребенка с сохранением его данных в свидетельстве о рождении. А дальше, говорят приемные родители, будем решать вопросы по мере их поступления. Но и сегодня у Юлии уже есть ответ.
— Теоретически, если ее биородители сделают невозможное — бросят пить, устроятся на работу, приведут в порядок жилье, оплатят долги по алиментам, они могут претендовать на то, чтобы ее вернуть. Но я вспоминаю, как мы ее нашли — все понеслось как снежный ком, все двери перед нами открывались, несмотря на очереди и прочее. И точно знаю — сделаю все возможное и невозможное, чтобы мы больше не расставались. Это моя дочь, — уверена Юлия.
И грустно, и смешно — еще одно воспоминание, которое наверняка станет одной из их семейных историй. Дарина всегда любила петь, и по вечерам перед сном часто сама с собой разговаривает, что-то напевает. Однажды, уже ближе к полуночи, родители услышали из ее спальни пронзительные вопли — песню про мамонтенка, которую малышка исполняла с такой драмой в голосе, что невозможно было не прийти еще раз ее обнять и убаюкать. А чтобы было где воплотить свои порывы, записали в детскую вокально-танцевальную студию.
Не та мама
Называть новую маму мамой Дарина тоже стала сразу, — возможно, просто повторяя за мальчиками. Прежнюю семью вспоминала только вначале и очень мало. В августе они почти сразу после оформления документов поехали на море одной большой компанией — вместе с семьей сестры. Дарина увидела лапшу быстрого приготовления и вспомнила: «У той мамы тоже ела такую». Последний раз вспомнила про «ту маму» зимой, в свой день рождения. Конечно же, в ее жизни это был первый такой праздник, тем более, персонально для нее: шарики, подарки, торт, внимание всех родственников, игры и развлечения. Видимо, от перегрузки эмоциями уже вечером расплакалась: «Я хочу туда». То ли просто в тишину, где на нее, похоже, толком не обращали внимания, то ли рассказать о том, как можно жить весело.
Юлия видела судебное дело лишенных прав биологических родителей девочки. Ее не обижали, но сами пили и, похоже, чаще, чем ели. В основном ее воспоминания про ту семью о том, что мама с папой ругались, она хотела кушать, а ее отправляли молчать и спать.
— До сих пор у нее сохранился какой-то тремор на еду. Она в нее буквально впивается и как будто боится, что отберут. Спрашивает у всех: «А ты со мной поделишься?» Когда приехали на море, купили арбуз и спрашиваем, пробовала такое раньше? Она говорит: «Да, по телевизору», — вспоминает Юлия.
В этой семье не боятся, что не справятся. Тем более, перед глазами пример сестры, где все четверо детей пришли из трех разных биосемей в сознательном возрасте и со временем даже внешне стали похожи друг на друга, хотя таких параметров специально никто не задавал.
— Счастливая семья для меня — это счастливые, любимые дети, когда есть с кем разделить любовь. Я благодарна ее родителям за то, что родили мне дочку. Если бы не врачебный запрет, я бы и сама родила. Но так получилось, и для меня такое родительство никакой не героизм, это естественно, — уверена Юлия, многодетная мама, которая любит и балует всех своих троих детей одинаково и считает, что семья без детей — не семья.
Елена Романова. Фото из семейного архива
