Гость редакции — Ирина Валериевна Зикунова, председатель Законодательной думы Хабаровского края, доктор экономических наук
— Предложенная вами тема — о межпарламентских связях — вызывает вопрос, почему о них сегодня следует говорить? С одной стороны, они есть, а с другой — их как бы и нет. Как их почувствовать простому человеку?
— На такой провокационный вопрос сразу возникает привычное желание доказать, в каком формате существуют парламентские связи.
— О формате чуть позже, сначала вопрос «почему».
— Сегодня стоит очень важная задача консолидации общества. Поэтому все связи, отношения, коммуникации приобретают особенную ценность. И самое главное в них — не бумажки под названием «соглашения», а те реальные связи между людьми и реальные общие дела, которые мы делаем вместе. Когда это есть, тогда действительно существует очень ценная для большого российского пространства межчеловеческая, межличностная связь. Поэтому мы об этом говорим. Хотя, если честно, я не задавалась вопросом «почему».
— А теперь о формате межпарламентских связей.
— Уровней взаимоотношений между парламентами несколько. Равновесный уровень — это отношения по линии Ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье», которая объединяет спикеров ДФО. Она была создана еще первым созывом Законодательной думы Хабаровского края, ею руководил Озеров Виктор Алексеевич. Она работает все двадцать девять лет. Единственное, о чем могу сожалеть, что предшествующий нашему созыв депутатов под руководством спикера Сергея Леонидовича Луговского отдал «портфель» председателя Ассоциации Приморскому краю. Сейчас ею руководит очень квалифицированный коллега, опытный юрист. Но не могу не отметить, что нельзя так расточительно относиться к завоеваниям и достижениям Хабаровского края.
— Чем руководствовался Луговской, отдавая «портфель»?
— Те годы были непростыми. Вы помните, что тогда же Хабаровск потерял статус дальневосточной столицы. Все это вместе взятое было подтверждением потерь политической устойчивости, утратой лидерских позиций, которыми отличился Хабаровский край.
— Но ведь равновесный уровень отношений только этим не ограничивается?
— Мы сейчас готовим соглашения о сотрудничестве с региональными парламентами Луганской и Донецкой народных республик. То есть сможем передать им нашу краевую законодательную базу, чтобы эти новые субъекты могли быстро и просто создать свое законодательное поле.
— Второй уровень — вертикальный?
— Это наше взаимодействие с Государственной думой и Советом Федерации. Мы с ними связаны правом законодательной инициативы, которое используем в своей работе. Помимо этого принимаем обращения в Госдуму, где проводниками нашего влияния стараются быть избранные туда наши депутаты.
Еще есть международный межпарламентский уровень. Эти связи возникли всего год назад после форума «Россия — Беларусь», когда мы заключили соглашение с Могилевским областным Советом депутатов. В этом году уже подписали план совместной работы.
— И третий уровень?
— Было бы громко называть его межпарламентским — это связи с представительными органами муниципальных образований в районах нашего края и двумя городскими думами. Здесь у нас полное братство лидеров.
— Не громко сказано?
— Абсолютно не громко, потому что в крае очень сильный и опытный состав председателей, которые входят в Совет, созданный при Законодательной думе. Я готовлю материалы к ее 30-летию, изучаю историю, и хочу отметить, что наибольший вклад (с точки зрения создания институтов, структур, традиций, заделов для будущей работы) был сделан Виктором Алексеевичем Озеровым и Юрием Ивановичем Оноприенко. Надо отдать должное этим достойным спикерам. Совет председателей представительных органов муниципальных образований и городских округов был создан при Оноприенко. Это было очень здравое решение.
— Почему?
— В исполнительной власти очень много административных традиций, иерархии, дисциплины, соподчиненности, выходить за которые не желательно. А представительная власть способна на хорошую обратную связь, на выражение относительно открытого мнения о том, как обстоят дела. И председатели Собраний депутатов честно, непредвзято вносят в повестку думы острые проблемные вопросы, связанные, к примеру, с образованием, здравоохранением, дорогами и т.д.
— Интересно, с чего и как у вас начиналось знакомство с межпарламентским взаимодействием?
— Когда я пришла работать в думу и первый раз приехала на заседание парламентской Ассоциации во Владивосток, у меня было два вопроса, которые мы пытались вынести на федеральный уровень. Мне пришлось защищать их круче, чем свою диссертацию. Это было нормально — представить законотворческую инициативу на хорошем квалификационном уровне.
— Насколько известно, за много лет Госдума приняла аж одну поправку в закон из множества, направленных туда нашей краевой думой. Это уровень чего — квалификации или отношения к провинциальным законодателям?
— Вопрос не в бровь, а в глаз! Существует безусловно сложившаяся пропорция, при которой в Госдуме преобладают инициативы федеральной исполнительной власти. Это правильно для органа, где в большинстве принимаются законы от правительства РФ. И было бы странно, если бы делалось иначе. Потому что федеральное правительство занимается регулированием и проводит политику, для которой нужны законы.
О поправках в федеральные законы. Есть региональные парламенты, которые даже соревнуются, кто внесет больше поправок в Госдуму. Например, Башкортостан отличается наибольшим количеством инициатив, одобренных на федеральном уровне, то есть у Курултая Республики Башкортостан есть определенное признание квалификации.
Почему Госдума мало принимает региональных поправок? На то есть объективные причины. Поправка должна быть безупречно чиста с правовой точки зрения и должна охватывать все интересы федерального уровня. Понятно, что местные парламенты любую проблематику видят, прежде всего, через призму своих ожиданий. И вовсе не факт, что их поправка будет хороша для всех.
Есть вопрос и о квалификации. Это очень зыбкое поле! В законотворчестве вроде бы все прописано, а на практике, как в поговорке: закон, что дышло… И если не нравится поправка, то всегда найдутся основания, чтобы ее не принимать.
— Можно пример?
— Яркий пример нашего законотворческого фиаско — инициатива, направленная на упрощение порядка предоставления земель лесного фонда под пчеловодство для личных нужд. Вот такое кудрявое название. А по жизни выглядит так: пчеловоду, чтобы заготовить мед, нужно несколько раз за сезон кочевать к медоносам. Для каждого перемещения пасеки по требованиям Лесного и Земельного кодексов придется оформлять аренду участка. А это и документальная канитель, и время, и деньги. Чтобы устранить такую противоестественную ситуацию, мы направили поправку в Госдуму. Нам пришло заключение исправить ошибки. Исправили. Опять послали. В итоге нашу здравую инициативу отклонили.
— А дальше что?
— Я страшно расстроилась! А на Совете законодателей спросила об инциденте председателя думского комитета, чему он сильно удивился и предложил провести слушания на эту тему. Слушания провели. Однако вопрос опять завис! Но мы еще раз направим поправку в Госдуму. Должно же быть какое-то решение! Зачем пчеловодов заставлять партизанить?!
Я думаю, что в подобных ситуациях срабатывает еще и некий шаблон: за большими федеральными решениями региональные поправки кажутся мелкими, несущественными. Но работать нужно.
— Это единственный факт поражения?
— По закону о втором этапе инвестиционных квот для рыбоперерабатывающих предприятий наша краевая дума вносила большой пакет поправок. Я участвовала во всех процессах — парламентских слушаниях, согласительной комиссии, заседаниях комитета. Мы не сдавались до конца. Даже после принятия Госдумой этого закона я писала письмо председателю Совета Федерации Валентине Ивановне Матвиенко о том, что интересы малого и среднего предпринимательства, занимающегося рыбопереработкой, не были защищены. Простой расчет ресурсов показывает, что предприятию, работавшему на объеме, к примеру, в триста тонн рыбы, по новым нормам (в два процента) будет выделяться шесть тонн. Это смехотворно и ничтожно — предприятие будет вынуждено закрыться. Потому что с таким среднесуточным объемом даже не подается заявка на разрешение улова.
— И чем все закончилось?
— Еще не закончилось. Мы в Госдуме вели себя как настоящий парламент, представительно защищающий интересы отрасли в регионе, в результате чего на год отложено введение норм второго этапа инвестиционных квот. Что будет дальше? Боюсь, что наши региональные предприятия будут лишены ресурсной базы окончательно. Здесь надо понимать, что это зависит не от нас. Это позиция депутатов Государственной думы. Закон о втором этапе инвестиционных квот принят пакетом голосов «Единой России», все остальные фракции проголосовали против.
— Что из наших думских инициатив было принято федералами уже в вашу бытность?
— Мы можем обращаться не только в Госдуму, но и в федеральное правительство. По нашей инициативе, например, была установлена доплата за классное руководство в средних профессиональных училищах. Были приняты и другие поправки, но не много. Мне кажется, что даже политически должен быть разворот к мнению региональных парламентов. Потому что есть вопрос связи между уровнями парламентов. Должна же быть, в конце концов, мотивация для депутатов заниматься наряду с местной еще и общероссийской проблематикой. Не только дежурно голосовать за федеральные инициативы, а работать активно и наиболее полезно. Вот такого хотелось бы.
— Будет?
— Я верю, что будет.
— Есть ли какие-то изменения взаимодействия региональных парламентов с Государственной думой?
— Безусловно, кое-что есть. Председатель Госдумы Вячеслав Викторович Володин заявил о переходе на более тесное взаимодействие с региональными парламентами через их участие в видеоконференциях, когда в Госдуме заслушивают отчеты. Я уже участвовала в отчетах главы Банка России, председателя правительства РФ, приглашения приходят и на другие отчеты более узкого уровня. Правда, Госдума еще не дошла до принятия наших вопросов на таких мероприятиях, о чем я уже написала спикеру Госдумы Вячеславу Володину. Так было бы лучше, чем быть пассивным слушателем. И правильнее.
— Что еще надо менять в этих взаимоотношениях, судя по вашему опыту?
— Есть определенное влияние времени и расстояния. Пока там приняли, пока провели экспертизу, пока вернули — все происходит долго. Так работать трудно. Для законодательного регулирования сегодня время имеет значение. Задачи надо решать быстро.
— И что делать?
— Чтобы процесс был более результативным, думаю, что в Госдуме была бы уместна сконцентрированная, мобильная, квалифицированная структура по нулевой экспертизе региональных законодательных инициатив. Почему бы не смотреть их заранее, указывая на сложности принятия или на перспективы? Тогда не будет демотивации. Чисто организационно такого звена не хватает. Кстати, а почему бы мне не написать Вячеславу Викторовичу Володину о такой идее, коль она родилась? Однако так и напишу рабочее предложение: опыт законотворчества показывает, что есть определенная недоработка, потеря времени…
— Есть ли некий сбой в коммуникации между партийным большинством ЛДПР в краевой думе и «Единой России» в Госдуме?
— По партийной линии никаких коллизий нет. Я бы хотела пожелать большего погружения в нашу повестку. У нас немало обращений в правительство РФ, требующих взаимодействия федеральных структур. Есть обращения в Госдуму и Совет Федерации, которым нужно, как говорят, «приделать ноги» — то есть, ходить и ходить по кабинетам. Чтобы сделать эту задачу проще для наших депутатов в Госдуме, я в свое время организовала совещание с ними и нашими председателями комитетов. Из всех приглашенных приехал… один!
— Давайте перейдем к районным и городским депутатам — они ведь тоже вносят поправки в краевые законы.
— Мы практически не принимаем то, что приходит в думу. Приведу пример: районы хотят, чтобы полномочия по урегулированию ситуации с безнадзорными животными передали на краевой уровень. Понятно, что в дальних территориях нет предпринимателей, желающих заниматься собаками. Больной вопрос! Но мы данную инициативу отклонили. Почему? Представьте масштаб нашего края: как на такой территории предлагаемая к созданию краевая структура будет заниматься собачьим вопросом?
— Так и просится: создать министерство собачьего хозяйства.
— Есть элементарная организационно-финансовая целесообразность решения того или иного вопроса. Данный вопрос — организационный, а финансово он должен быть «на земле».
Свежая сельская инициатива: заберите полномочия по содержанию поселковых дорог! Мы же прекрасно понимаем, что в вопросе полномочий и обязательств возникает должный уровень ответственности за то, что сделано. Доля отчислений от транспортного налога у поселений есть. За что там получают зарплату? Занимайтесь, организуйте работу!
— Но ведь бюджеты поселений нищие!
— Извините, в крае есть порядок выравнивания бюджетной обеспеченности. И мы регулярно заслушиваем министерство финансов об исполнении бюджетов муниципального уровня. Также регулярно мы слышим, сколько возможностей упускают муниципалы, не проявляя инициативы, не подавая заявки на участие в различных программах, грантах и т.д. Понимаете, сейчас такое время, что руководить надо поактивнее и поумнее. Сидеть на зарплате и ничего не делать — не получится.
— Почему не получится? Хорошо работает местная власть или бьет баклуши — зарплата одинаковая! Значит, получается?!
— Как экономист, я вам скажу: у государства есть огромный нерыночный по своей сути сектор (бюджетная сфера, силовые структуры и т.д.), который должен быть нормально организован с точки зрения оплаты труда и мотивации к труду. Этого сейчас нет. Почему? Потому что нет увязанной системы труда с его результатами. Существуют некие укрупненные нормативы. Скажем, оплата в образовании должна равняться двум средним региональным по экономике. А кто-нибудь заглянул в школу, сколько там получает конкретный учитель? Директор, учителя с большим опытом, руководители среднего звена получают хорошо, а молодежь — увы… Какое принимается решение? Ой, давайте будем всем молодым платить надбавки! Это не выход. Это не даст результата. Невозможно решить проблему, если вся система с перекосами. Нужно менять общесистемный подход к организации оплаты труда в бюджетной сфере. Мы про это писали уже два обращения в правительство РФ.
— И что?
— Пока ничего. И пока это не сделают, будут благие федеральные решения о высокой зарплате и злые люди, которые по факту ее не получают. Будет дефицит кадров в тех структурах бюджетной сферы, где низкая зарплата.
— И будут безынициативные сельские руководители.
— Безынициативных не станет, если внедрится двухуровневая система муниципального управления. Плохо работаешь? Упростится процесс расставания с теми, кто досиживал от выборов до выборов.
— Если в крае внедрять систему «прощания», то замена найдется?
— Найдется! Чем хороша система «прощания»? Сейчас в каждом поселении есть глава и Совет депутатов. После принятия закона об округе в Охотском районе будет по-другому: в округ войдут поселения в качестве административно-территориальных образований, где будут отделы по их управлению. Уйдет необходимость организации представительной власти. А для муниципального округа откроется возможность участвовать в конкурсах по более широкому спектру программ.
— То есть, выборов будет меньше?
— Да, выборов будет меньше, управляемость выше.
— Один округ создан, а когда такое случится в других районах?
— Наш край в этом плане повел себя как-то консервативно. У нас не торопятся, хотя по семь-восемь округов уже создано в Приморье, в Амурской области. Там давно в процессе реорганизации, а у нас из него сделали политическое беспокойство, в том числе и у нас в думе в процессе обсуждения было нагнетание негатива отдельными депутатами. Мы же принимали закон, инициированный самим районом. Его инициатива могла состояться только в том случае, если не более двух поселений выразили бы несогласие. Там было согласие и одобрение населения. Но нашлись товарищи, которые на данной ситуации сделали себе пиар.
— Что и следовало ожидать. Выезды краевой думы в районы насколько себя оправдали? Это ведь тоже связи…
— Мы проводим Дни думы в районах. Приглашаем глав поселений, берем в работу их поручения, заставляем исполнительные органы обратить внимание на проблемы. Например, привлекли очень серьезное внимание к проблемам поселка Высокогорный.
— Что смущает в таких случаях: от каждой территории есть депутат, но приезжает группа его коллег и «привлекает внимание» к проблемам. Выходит подмена избранного депутата или он недостаточно работает на своем округе? Зачем краевая дума едет в районы — пиариться?
— Как вы могли такое подумать? Пиариться! Мы в комплексе смотрим работу района, проводим специализированные совещания, прямо общаемся с главами поселений, у нас каждый комитет специализирован и в непосредственной связи с правительством края может брать решение вопросов на контроль. Представьте, эти встречи с главами поселений, в глазах которых недоверие, скепсис и прагматизм?! Это не просто. Но такая у нас работа.
— А что ж нам делать с этим недоверием и скепсисом?
— Говорить. Рассказывать. Отвечать. Брать их вопросы в работу. Поддерживать.
— Мы не припоздали?
— Нет, такое никогда не поздно. Депутатская работа — в отличие от регламентов и циркуляров исполнительной власти — пошагово не прописана, методическими рекомендациями не снабжена. Она ведется так, насколько у тебя хватает сил, мозгов и ответственности. Можешь вложиться в какую-то работу, чувствуешь, что можешь сделать — делай!
Даже если что-то не получится, все равно не пройдет даром, создаст некий задел на будущее. Существуют жанры публичного управления, когда, скажем так, почет принятия решений принадлежит не тебе, а другим. И в этом смысле депутаты, которые генерируют идеи или рекомендации (знали бы вы, сколько писем ушло в исполнительные органы!), становятся своего рода экспертами, подсказывающими, что требуется сделать. Мы — не гордые. Пусть решения звучат в других устах во имя благоразумия, во имя нормального управления в обществе и в экономике.
— Однако! Должен ли депутат транслировать свои инициативы, озвучивать свою работу?
— Если вы спрашиваете мое личное мнение, то я в этом плане воспитана в духе научной этики — это этика авторства. Считаю нормальным, когда депутат рассказывает о своих инициативах. Было бы неплохо еще и признавать, что именно он постарался обратить внимание на некий вопрос или проблему. Тогда депутат будет мотивирован. Так было бы этически правильно и этически честно.
— Но у нас такого нет.
— Почему? Есть социальные сети: пиши и хоть запишись — лишь бы читали.
— О признании авторства депутатских инициатив. Даже не знаю, как лучше задать вопрос… В нашем крае в последние годы сложилась практика, когда в поездках или на мероприятиях пресса кивает зачастую на власть исполнительную, обходя участие председателя думы. Раньше такого не было. Если нет элементарного представления публике председателя думы, то что уж говорить о депутатском авторстве?
— На недавнем заседании правительства, где слушался вопрос о работе рыбохозяйственного комплекса, я с большим сожалением восприняла то, что не был отмечен вклад депутатов краевой думы в защиту интересов рыбаков по второму этапу инвестиционных квот. Это не прозвучало никак, будто бы этого не было совсем! Мне это было больно. Мы работали честно. Мы работали не ради пиара и не ради своих интересов.
Но скажу прямо: со всеми краевыми министерствами у думы очень хорошие рабочие отношения. При этом надо отметить, что дума выстроила диалог с министерствами. Если сравнить, что они докладывали нам в первые годы, без нацеленности на результаты работы, то сейчас качество презентации министерств значительно улучшилось.
— Вернемся к межпарламентским связям. Чем закончим разговор?
— Во всей своей работе, в том числе и в межпарламентских связях и отношениях, депутаты и дума не должны забывать о том, что мы прежде всего руководствуемся интересами Хабаровского края. Мы еще не все сделали. Мы будем продолжать.
Раиса Целобанова Фото автора
В опросе также принимал участие Евгений Никитенко
