А вы, маленькими, бывали на берегу моря в шторм так, чтобы взрослых и за километр рядом не было? Так, чтобы волны, бьющиеся о берег были раза в три больше вас? Море, словно разгневанное кем-то, плевалось миллиардами брызг и ругалось на неведомом языке. А потом, после шторма следовало бежать на берег и собирать ракушки. Вдруг море выбросило что-нибудь неведомо-драгоценное?
Воспоминания о детстве похожи на море. То штиль – то вспомнили, хихикнули и забыли, а то шторм — здесь, как минимум, и глаза мокнут, и спазмы, и если бы не окружающие люди, а дай волю — завыли бы таежными зверьми.
Тюзовский спектакль по книге Марии Парр «Вафельное сердце» обласкан московскими критиками. Эта постановка закрывала детский Weekend национальной премии «Золотая маска».
И здесь вмешалась судьба. Декорации вовремя не прибыли в столицу Родины. Для типового русского театра это — конец. Нет декораций — нет спектакля. Однако хабаровчане — особая порода людей. И выкрутились тюзовцы из аховой ситуации достойно.
Частично постановку-бродилку показали на видео, сопровождая его чтением фрагментов книги и выпеканием вафель! Это не театральная иллюстрация к книге. Это нечто другое.
Три актера, три провокатора, три проводника в мир детства. Мы-то — зрители, нам положено наблюдать. Но в какой-то момент понимаешь, что эти три сущности, прикидывающиеся детьми, за тобой зорко наблюдают: ну как? Изоврался, голубчик, а ведь когда-то был чистая душа! А ты и не помнишь уже такого. А был ли мальчик?
Декорации к спектаклю привезли в нужное время, когда новая его версия уже шла. Оперативно все было смонтировано в холле. Вышли зрители из зала – а тут тебе тот самый мир детства, реальный, всамделишный.
Тут тебе и тысячи разных детских игрушек – от огромных медведей до маленьких машинок. Среди них можно побродить. А вдруг встретится самая главная игрушка твоего детства? А здесь — песок и галька. По ним можно пройтись, просто постоять.
Эту версию решили показать в Хабаровске. Собственно, это был другой спектакль, другая версия инсценировки книги Марии Парр. Это честно можно назвать премьерой.
Спектакль начался в гардеробе. ТЮЗ – удивительное место. Кажется, что нет здесь ни одного клочка пространства, не приспособленного под театр. Здесь воздух пропитан театром. А, может, это самое обычное колдовство? Когда на потолке появляется проекция дороги, в этот момент вдруг становится легкомысленно, как в детстве. Еще чуть-чуть — взлетишь, и вперед по дороге в детство, но в свое, не книжное.
ТЮЗ и без того уютный. А когда начали печь вафли буквально, настоящие, этот запах ванили, выпекающегося теста, запах сладости обезоружил того взрослого, который категорически не хотел выпускать руль управления. В тональности спектакля и даже в запахе вафель чувствовалась не столько ностальгия, сколько нотка горечи по утерянному детству. Жизнь — это сплошные потери и находки, и не всегда новое компенсирует старое.
Вот такой спектакль получился про детство — не наглый, не яркий, не юморной, не настырный, а вдумчивый, мягкий и очень искренний. Он, словно лекарь, по-новому настраивает наши фибры, окостеневшие от вранья.
Зрители ели вафли, кто-то просил добавки, и даже было сгущенное молоко, а перед тем, как проститься, всем раздали запечатанные конверты. Говорят, что там рецепт вафельного сердца – мука, яйца, молоко, сахар и чуть-чуть ванили.
Я не стал распечатывать. Мне показалось, что там волшебным способом пометили мои личные детские воспоминания. Держал в руках конверт, и слышался мне шум моря, а потом — шелест тополиных листьев. Не я один украдкой смахнул слезу. Ну, ё-мое, почему мы хотя бы в театре не можем дать волю всласть нарыдаться!
Юрий Вязанкин
