Воспоминания о Леониде Павловиче Зайшло
Впервые я увидел скульптора в марте 1972 года в скульптурном цехе, куда он зашел в обеденный перерыв. Цех наш представлял старое одноэтажное здание барачного типа по улице Промышленной, сразу за автобусным парком города.
Я устроился на работу и в первый раз вышел 2 января. Когда в цехе появился богатырского телосложения мужчина с открытым, добродушным, похожим на античный портрет лицом и крупными мощными ладонями, я негромко, так чтобы никто другой не слышал, спросил у своего товарища: «А звать его как?». Друг мгновенно ответил: « Это же скульптор Леонид Зайшло!»
Леонид Иванович будто бы принес с собой веселое настроение. С улыбкой поздоровался с каждым форматором, было видно, что всех хорошо знает. Они тоже были рады встрече.
Дело в том, что в цехе работали опытные форматоры-бригадиры (их было трое) и у каждого три помощника – молодые люди, которые осваивали профессиональную грамоту.
То, что вылепит скульптор, дальше продолжает форматор. Он снимает гипсовую форму с глины, чтобы потом перевести изображение в гипс или бетон. Форматор — специальность интересная и ответственная, ведь можно загубить произведение, хотя подобное бывает крайне редко. А еще, если произведение монументальное, то оно большое по размерам и снимать форму совсем не просто, требуется опытный специалист с помощниками.
Поэтому Зайшло знал всех форматоров лично и они его, и отношения были доверительные и дружеские. Меня он сразу привлек своей открытостью общения с нашими работниками.
Вскоре, где-то через неделю, мы с Леонидом Зайшло и со старшими бригадирами отправились на соседнее предприятие, где был арендован цех для увеличения восьмиметровой скульптуры Сергея Лазо. Фигура в гипсе была закончена, и нужно было теперь ее подготовить для демонтажа, разобрать по частям, чтобы и потом доставить во двор скульптурного цеха.
В мае 1972 года мы, собрав заново эту гипсовую фигуру во дворе цеха, уже приступили к снятию кусковой формы из гипса, чтобы потом отлить в железобетоне. Весной 1973 года наша бригада под наблюдением Леонида Павловича установила бетонную фигуру Лазо, облицованную мраморной крошкой, в Переяславке, она и сейчас украшает районный центр. Примечательно, что композиция была решена под гранит очень грамотно, но денег у района не нашлось оплатить дорогостоящий материал и решено было ограничиться бетонным переводом. Прошло 50 лет и сейчас освоены технологии перевода в гранит, в бронзу, но нет уже авторов этих работ.
Весной 1972 года Леонид Зайшло предложил мне поработать летний сезон в его мастерской, чтобы отформовать его портрет Сергея Лазо в три натуры в бетоне и 2-метровую фигуру Надежды Крупской в бетоне для пионерского лагеря ее имени, что был рядом с Петропавловским озером. На установку фигуры в пионерский лагерь мы ездили в июле. Погода была жаркая, оставалось немного времени, и мы этим воспользовались. Леонид Павлович и его жена, художник-живописец, были отменными рыбаками на удочку и закидушки. Наловили в тот день на озере полный рюкзак карасей.
Кстати, эта семейная пара заядлых рыбаков каждый год 1 мая выезжала пароходом на левый берег Амура и вечером, счастливая возвращалась домой после удачного открытия летней рыбалки. И свою дочь Людмилу они с детства пристрастили к семейной рыбной ловле.
Когда я работал в мастерской Зайшло, мне было интересно узнать о нем. Он охотно рассказывал, что на Дальний Восток попал в августе 1945 года, когда войска с запада были перенаправлены на Дальний Восток, чтобы разбить Квантунскую армию. Он был участником этой войны и как водитель специального эшелона перевозил снаряды. Перевозка была опасная, шла она по горам, дороги, подготовленной и очищенной от камней, не было.
В начале для пробивания пути в горах использовали танки, срочно готовилась переброска людей, снарядов. Поэтому бывали и взрывы машин со снарядами, и погибали люди.
После войны с Японией он остался в Хабаровске, хотя родом был с Украины — родился в Днепропетровске 18 марта 1923 года. Перед войной, весной 1941-го, закончил Луганский художественный техникум по специальности скульптор и дополнительно курсы водителей. Военкомат летом 1941 года направил его в город Магнитогорск на металлургический завод работать токарем, точить снаряды. Работали по 12 часов в сутки.
Жили в общежитии завода, вчетвером в маленькой комнате. Он еще умудрялся заниматься лепкой и рисунком. Придя однажды ночью в комнату после смены, не обнаружил своих работ, подумал, что комендант выбросил. Ребята успокоили, сказали, мол, приходил директор комбината товарищ Носов. Он увидел небольшую выставку работ в комнате, срочно приказал коменданту поместить это в отдельную комнату, дать меньше загруженности этому человеку — пусть больше времени отдает творчеству, мол, талантов у нас не хватает, а токарей мы найдем. Эти воспоминания грели душу Леониду Павловичу всю жизнь.
Его супруга, Лидия Александровна, хабаровчанка, родилась в 1926 году, окончила Ленинградское художественное Таврическое училище по живописи в 1957 году. Их дочь Людмила окончила Хабаровское музыкальное училище по классу скрипки и работала в Дальневосточном симфоническом оркестре при дирижере Викторе Тице.
Но вернемся к Леониду Павловичу. Он был человеком редкого таланта. Он видел свою скульптуру в монументальных формах. Умел формовать в гипсе, работал с мрамором и, думаю, при надобности смог бы и в граните. В фойе дворца профсоюзов в Хабаровске я в 1972 году видел мраморный бюст Ленина в две натуры величиной.
Много он выполнил разных фигур Ленина для населенных пунктов Дальнего Востока. Его известная работа памятник Горькому (4-метровая фигура) в поселке имени Горького в Хабаровске была установлена в 1957 году, когда Зайшло было 33 года. Четырехметровая фигура рабочего к памятнику партизанам в 1960 году. Памятник Виталию Бонивуру в Переяславке для пионерского лагеря в 1958 году. Памятник Сергею Лазо для Переяславки в 1973 году. Последняя его работа, 1991 года, в городе Лучегорске Приморского края — бюст Ленина на фоне знамени — выполнена в бетоне.
Зайшло был всестороннее одаренным человеком в искусстве, он сочинял басни в момент вдохновения, понимал поэзию, разбирался в вокале, любил слушать оперное пение. Был щедр на похвалу чьей-либо интересной работы в скульптуре. О нем высоко отзывался хабаровский скульптор Ян Петрович Мильчин, говорил, что в городе нашем это достойнейший скульптор.
Помню красивое его исполнение арии индийского гостя из оперы «Садко» А петь по-оперному – это особый талант, уверяю вас. У него получалось интересно декламировать стихи. И во всем проявлялся талант.
Когда Леонид Павлович в 70-х годах ездил на творческую дачу в Переяславль-Залесский под Москву, то был старостой в группе приезжих и быстро познакомился с московскими скульпторами, приезжающими на эту дачу.
А вместе с тем, те, кто занимались в то время на даче, получили в последующем звания за свои достижения. Трое из их потока стали народными художниками по скульптуре.
Мне нравилось, как он точно отмечал достоинства работ многих авторов, среди них были представители Кавказа, Прибалтики, зарубежья. Леонид Павлович был истинным монументалистом, умел подмечать главное в работах, не стремился к лишней детализации, умел обобщать. Физически он был сильным человеком. При весе 110 килограммов он переносил в своей мастерской бюст Сергея Лазо весом в 150 кг.
По натуре он был добрым человеком, общительным, веселым. У него было много знакомых и друзей среди художников, людей разных творческих профессий. Дружил с писателем Ваховым (стелу писателю с барельефом выполнил Леонид Зайшло). Любил застолья, был душой компании, пил много, закусывал так же. На торжествах любил публично что-то преподнести, спеть, рассказать. И хотя алкоголь он употреблял достаточно, но ум его был всегда трезв и речь была ясна.
До 40 лет он никогда не курил, даже на войне. Но на творческой даче, когда был старостой группы, встречался со многими скульпторами, которые в большинстве курили. И вдруг пристрастился к сигарете. И в свои 75 лет сильно болел из-за этого — у него была онкология легких. А если бы не курил, то здоровья у него на две жизни хватило бы, как минимум.
Валентин Медведев Фото из архива автора
