Каждый законопослушный гражданин не может не радоваться визиту правоохранительных органов
3 ноября 2020 года у меня, видимо, на основании очень серьезных документов прошли обыск и выемка предметов, в том числе электронных носителей информации.
В операции участвовали силовики из военно-следственного отдела Следственного комитета России по Хабаровскому гарнизону, оперативники управления уголовного розыска по Хабаровскому краю, пара бойцов СОБР, технические специалисты, понятые и иные заинтересованные лица.
Несмотря на серьезность формулировки из протокола обыска (выемки), вся эта история, если к ней внимательно присмотреться, отдает провинциальной дешевой театральщиной — этакой местечковой опереткой. Началось с анекдота и, боюсь, фарсом закончится.
Начало всех начал
Все приключилось во вторник — сдаем газету, люди на нервах. На личный сотовый звонят с «левого» номера. На том конце спрашивают, я ли Дунаевский. Прошу уточнить, который из двух. У меня есть брат-близнец, что любит мой номер оставлять для связи.
Оказывается, военному следователю с фамилией Обломов требуюсь именно я. Далее начинается сюр. Г-н Обломов интересуется, дома ли мое тело. А то они стоят у двери квартиры, стучат, звонят, нервничают. И никто им не открывает, экая оказия. Не пытаюсь ли я сопротивляться?
Господа из органов даже в замочную скважину заглянули, а там ключ торчит изнутри. А что у меня два замка, никто, видимо, внимания и не обратил. Получается, на основании вышеназванных признаков и еще ряда иных — вторник, рабочий день — Обломов и компания решил, что самое то в это время быть человеку дома.
Тут на шум выглянула соседка — весьма почтенная матрона. И очень удивилась: напротив моей квартиры стоит целая делегация, в том числе два бойца с кувалдами. И у нее возник вопрос по сути происходящего. Майор Обломов объясняет, что к Дунаевскому пришли из органов по ответственному делу и вот уже минут пятнадцать пытаются достучаться. А я, этакий карбонарий, злостно не отвечаю и дверь не открываю. Соседка в легком недоумении от ситуации говорит за меня, как за приличного человека, работающего в солидном учреждении. Мол, в данный момент я, скорее всего, на службе, и им лучше не ломиться в закрытую дверь, а позвонить по телефону.
Я же говорю, что начиналось как провинциальный водевиль. Минут через десять после нашего телефонного разговора майор в сопровождении помощника появился в редакции и, предъявив документы, попросил прибыть на место проживания.
Не верь
Надо сказать, у меня есть приятный бонус: в дополнение к увлекательной и оплачиваемой любимой работе проживаю в пяти минутах ходьбы от офиса. Можно было в стиле незабвенного куплетиста и артиста больших и малых художественных театров Бубы Касторского (персонаж фильмов «Неуловимые мстители» и «Новые приключения неуловимых») подхватить под руки сотрудников наших органов и с воплями: «Я же знал, что это когда-нибудь случится! Вы же из контрразведки?! Родненькие вы мои, я же этого момента ждал всю жизнь!», увлечь их.
Но жизнь — не кино. Увидел в подогнанном по мою душу УАЗике двух бойцов СОБР в полной боевой — броня, каски, под ногами — пара внушительных кувалд. Тут у меня упало все, даже настроение. У дверей квартиры майор Обломов «гнал коней», дав на ознакомление с бумагами три минуты: «Иначе вынесем дверь». Видимо, хотел быстрее закончить всякие не нужные, но процедурные тонкости.
Оказалось, в связи с проводимыми оперативно-следственными мероприятиями в отношении расхищения фондов военно-исторического музея у меня, как у свидетеля, проводится обыск с выемкой. К добровольной выдаче предлагались наградные знаки СССР с большим содержанием драгоценных металлов и драгоценных камней, старинные книги, а также носители информации всех видов — жесткие диски, ноутбуки, планшеты, флеш-носители и далее по списку.
Естественно, я добровольно выдал все потребованное, в том числе и награды. Точнее, орден Красной Звезды — историю этой награды за номером 2963722 читайте в материале «Кавалер Красной Звезды» («Молодой дальневосточник XXI век», №13 от 6-13 апреля 2016 года). Одних носителей информации — порядка двух сотен, из них жестких дисков свыше ста штук. Остальные гаджеты из моей коллекции послужили приятным дополнением к грандиозной картине вещественных доказательств.
Не бойся
Майор Обломов стал нервничать и звонить руководству: «Мы тут до вечера провозимся. Время уходит». Трагедия для одного человека — обыск, бумаги с печатями, понятые, оперативники, «выдать все добровольно, а то найдем сами» — с первых часов начала скатываться в какой-то балаган. Могу только сочувствовать следователям: чтобы описать мои «закрома», и суток мало. В разговоре всплыл еще целый склад вещественных доказательств, но по другому адресу. А завтра — общероссийский праздник… Силовики ограничились изъятием смартфона и книгочиталки.
Потом был пятичасовой допрос. Там было много чего, о чем не очень-то приятно вспоминать. Под конец нашей «милой» беседы майор увидел в руках у меня диктофон и еще один девайс (подобного добра у меня полные карманы), ему это не понравилось. Так что и эти устройства тоже приобщили к делу.
Из дела успел разобрать пару абзацев — оно лежало перед следователем. «Вверх ногами» в три раза медленнее читается, но стало ясно: кто-то из околомузейно-патриотической тусовки под протокол оговорил меня. Дескать, Дунаевский вступил в сговор с руководством на предмет продажи орденов из музейных фондов. Но руководство музея, наверное, толкнуло награды другому. К слову, из-за подлинности экспонатов в наших с музеем отношениях давно возник когнитивный диссонанс. А тут ко мне стала приходить информация о четырех «У» музейных фондов.
Не проси
Не знаю, до чего бы мы договорились со следователем Обломовым, но в дело вмешались высшие силы. Точнее, на наш ор нагрянуло его непосредственное начальство. В отличие от майора, оно начало задавать правильные вопросы.
Мероприятия продолжились и после 18 часов. Господа из органов в составе более мелкой группы из пяти человек прибыли в редакцию. Когда шеф объявил, что контора предоставляет для моей юридической защиты адвоката, представители закона слегка присмирели. Быстренько изъяли ноутбук, забыв при этом выдать соответствующий документ, и дружной компанией вернулись в кабинет Обломова.
В присутствии очаровательной умной молодой женщины (телефончик сохранил!), работа которой обошлась мне в кругленькую сумму, следователь за час завершил все действия. Так что в девять вечера я оказался свободен, аки ветер. Правда, при этом лишился столь важных для работы журналиста устройств — ноутбука с наработанными темами, смартфона со всеми контактами, навороченного диктофона с узко направленным и дальнобойным микрофоном (в реальности это немного переделанный сотовый телефон), читалки с массой литературы и еще одного хитромудрого девайса.
После 3 ноября меня еще несколько раз дергали на, скажем так, беседы. Не знаю, на чем тормознулось расследование, но за эти восемь месяцев самостоятельно набрал очень интересные данные относительно того кубла, которое по недоразумению долгое время называлось военно-историческим музеем. Пока не могу поделиться фактурой по этому музею, надо до конца проверить поступившую в большом объеме информацию. Но поверьте, дела там творились редкостной гадости и гнилости.
На посошок
Не в первый раз силовики пытаются разобраться кто, сколько и как тащил в течение четверти века из военно-исторического музея. Разграбление фондов шло под трескучие фразы о патриотизме, любви к Родине и прочие высокопарные слова. Еще в 2017 году опера из особого отдела бывшего КДВО попытались разобраться, что же творится в этой сфере. Насколько я могу понять, не осилили. Может быть, нынешняя попытка будет успешней?
Но очень хочется знать, на основании чьих лживых показаний под протокол ко мне, как к свидетелю, готовы были войти господа из органов, вынеся дверь кувалдой? Для чего и кому это нужно? Думаю, прокурорские работники в случае чего разберутся. Так что мой совет: даже если вы проходите как свидетель по уголовному делу, не экономьте на адвокате. Очень быстро можно переместиться в иную категорию — сначала подозреваемого, потом соучастника и далее по нисходящей.
Через несколько месяцев от начала следствия г-н Обломов повредил ногу. Я желаю ему успехов в его нелегком труде по искоренению зла, но в дальнейшем смотреть не только под ноги.
Дело по дальнейшему разгребанию «навозной кучи» поручили иному специалисту, которого потом перевели в другой регион. Так что вот уже третий следователь пытается разобраться. Не удивлюсь, что и он сменится, не доведя расследование до конца.
А я более восьми месяцев работаю с эрзац-техникой. Когда и в каком состоянии вернут мои девайсы — неясно. Зато прояснилась судьба изъятого ордена Красной Звезды с номером 2963722. После окончания всех следственных и судебных дел его обязаны или вернуть награжденному (его родственникам), или передать в один из местных музеев (угадайте, какой?) на хранение. Еще приятная новость — в военно-исторический музей часть изъятых компьютеров уже вернулась. Дело продолжается, осталось дождаться суда.
Андрей Дунаевский
Четыре «У» — усушка, утруска, угар и утечка. Ироничное обозначение естественной убыли или естественное уменьшение массы или объема товарно-материальных ценностей при хранении или транспортировке.
