Подходя к Белому театру, ожидал, что на голову обрушатся все проблемы, связанные с помещением (театру арендодатели выставили такие финансовые условия, что закрытие — самый реальный шаг). Однако, если есть, конечно, все эти театральные эгрегоры-домовые, то были они как-то даже по-детски беззаботны и довольны, напившись чая из медного самовара с сушками.
В Белом театре — премьера поэтического перформанса по стихотворениям Марины Цветаевой «Бессонница».
Зрители удивительные. Это было заметно даже до начала спектакля. Не было в них привычной хабаровской наглости, привычного «мы здесь хозяева, вот билет». Они напоминали струны рояля, словно изначально согласованные и настроенные на поэзию.
— Эта форма настолько сейчас не востребована. Это настолько при нашей сегодняшней жизни кажется и лишним, и ненужным, и непонятным. Многие говорят: мы любим прозу, чтобы был текст, чтобы была драматургия. А у нас — поэтическое слово. Оно уходит из нашей жизни. Мы все больше становимся бытовыми. А тут – Марина Цветаева. Многие скажут: опять будет «грузилово», — рассказала Ольга Кузьмина, режиссер спектакля.
Когда Ольга училась во Владивостокском институте искусств, она читала этот цикл стихов Марины Цветаевой:
— Прошли годы, и я поняла, как я там все неверно делала. Как это все было не по-цветаевски. И у меня остался долг. Как-то не дочитала, не дошла, не доделала, не доизучала. А потом пришло осознание, что долг нужно отрабатывать. Это цикл стихов юной Цветаевой, не той, которая появилась потом. И, конечно, это должен был сыграть кто-то другой. Хорошо, что у нас есть Алиса, хорошо, что она безумно талантлива. И хорошо, что она понимает меня. И хорошо, что вместе с ней мы создали историю, нашу историю.
Очень важно в поэзии не читать Цветаеву, а сделать ее своей. Мы попытались, и поэтому получился такой перформанс. Может быть, для кого-то непонятно, может, кому-то не нравится.
Мне очень хотелось показать эту работу, потому что это определенный этап и в моей жизни, и в жизни Алисы, и в жизни театра.
Мне всегда становилось плохо, когда читали стихи и включали музыку. Сами стихи и есть та музыка, которая звучит. Поэтому в спектакле не будет музыкального оформления. Слово говорит само за себя. Оно и звучит, и поет, и его не нужно еще как-то украшать и раскрашивать.
Ах, неправа Ольга Кузьмина, это не перформанс, это самый настоящий поэтический спектакль, где главным действующим лицом становится не актер, а слово, а точнее, все подчиняется ему, и мироздание в виде этого черно-белого действа начинает вибрировать. И в этих вибрациях сущее словно разрушается, для того чтобы возродиться вновь более умным, более правильным. «Слово же лечит, а поэтическое обладает еще сильным, ультрамагическим свойством». Когда устаешь следить за смыслами (ах, как о них любят говорить в нашей, порой самой бессмысленной на свете, стране) и отдаешься звуку, вот и тут и настигает глубинная правда поэзии, сосредоточенная в ритмах и звуках, в их совместной дискретности. Марина? Она же морская, и всеми фибрами чувствуешь эти приливы и отливы, волну, чуть ли не слышишь запах моря. И веришь Алисе Бирулиной, и веришь, что Цветаева именно такая, веришь этому ритму, веришь этому звуку.
А потом уже после спектакля спрашиваешь:
— Цветаева же не поэтесса, она — поэт. Было ли это проблемой — вытащить из себя мужское начало?
— У меня есть муж, — пошутила Алиса. – Дело в том, что долгое время это мужское я пыталась из себя убрать, оставить только женское. А здесь оно пригодилось, пришлось в пору.
— В какой-то момент вдруг у тебя в спектакле появились мужские жесты.
— Для меня мужское начало — это наличие некоего стрежня.
— А что, у женщин стержня нет?
— Он другой. У женщины, скорее, струна, нежели стержень.
— В спектакле чувствовалась кропотливая работа над словом. Это такая редкость сегодня. Чувствовалась дискретность, волны.
— Когда разбирали этот цикл, узнали, что цветаевская поэзия близка фольклору, народным песням. В них, как и в русских напевах, есть волнообразность. Волна накатывает и откатывает. Приступ боли и расслабление.
— Спектакль энергозатратен или нет?
— Он работает по принципу энергообмена. Когда мы начали работать над спектаклем, я ощутила, что взрослею, приобретаю какую-то новую силу. После спектакля я другая.
— Какие слова, связанные со спектаклем, приходят на ум?
— Сила, мощь.
— Цвет?
— Синий.
Юрий Вязанкин
