В УФСБ России по Хабаровскому краю после реконструкции открылся историко-демонстрационный зал
Сейчас в этом своеобразном музее сосредоточено порядка 180 экспонатов — начиная от ветхих знамен и документов и заканчивая современной техникой по разминированию.
В результате полуторалетней переделки прежнего, жалкого с точки зрения исторической наглядности, «зала чекистской славы» (см. «Молодой дальневосточник XXI век», № 9, 9-16 марта 2016 года, «Под холодным взглядом и со стволом в руках») появился весьма и весьма достойный ведомственный музей. Верю, что со временем отдельные шероховатости в экспозициях и атрибутации ряда фотографий будут ликвидированы. Жаль, что от прежнего изобилия, что наполняло «комнату чекисткой славы» в 80-е годы прошлого века, мало что осталось. По словам бывшего сотрудника органов, в 90-е, да и в нулевые только ленивый («даже срочники из комендантского взвода тащили») не запускал руку в складированные в коридорах ведомства ящики с артефактами. Вот и пришлось, по словам руководителя историко-демонстрационного зала Ольги Алькиной, собирать артефакты и документы где только можно и у кого только можно.
Из партизан – в чекисты
Надо сказать, что товарищи чекисты в малом объеме одной комнаты постарались рассказать о своей службе с самого начала — с жандармского корпуса. Продолжили рассказом о госполитохране ДВР и далее по списку: ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ-МСБ-АФБ-МБ РФ-ФСК-ФСБ. Я ничего не забыл на длинном историческом пути?
У стенда, где висят фотографии первых чекистов Дальнего Востока, нельзя ничего потрогать. Но очень хочется. Было бы здорово во время рассказа о реальном опере-скорохвате товарище Семикоровкине (на фото он изображен с во-о-от таким маузером на поясе) взять в руки копию легендарного оружия. Иван Семикоровкин отскочил от анархо-партизанщины в 1920 году, ушел с должности начальника конной разведки у «братка» Алексея Кочнева.
Став чекистом, действовал лихо, в стиле советских фильмов 70-х. В 1921 году проходила серьезная операция по ликвидации подпольной террористической группы Ивана Полозина. Это дело провернул именно Иван Семикоровкин. Чутьем он обладал неимоверным.
Семикоровкин, отойдя от дел, умер в 1981 году. Его могила на центральном городском кладбище относится к памятникам истории. Вот на чьем примере можно учить молодых.
Но история работы чекистов на Дальнем Востоке в 20-х — начале 30-х годов – поле непаханное. Масса коллизий, фактурные люди. Дела по наркотрафику или по почти легальной (!) контрабанде тех лет только чего стоят! А остальные экономические преступления, а жуткие сшибки с прорывающимися бандами?
Макаки и миражи
Жаль, что очень мало подлинных документов того времени сохранилось. Зато «художественного свиста», литературных произведений и проч. осталось достаточно. Так что воспроизведенный с большим старанием «уголок сотрудника НКВД образца 1936 года» дорогого стоит. Кажется, что вот-вот гражданин начальник вытащит пистолет ТТ из кобуры: «Колись, сволочь!». Тем более что перед ним лежит великолепная копия дела «Макаки», которое позже переименовали в более звучное «Маки».
Плохо, нет чернил (имитация работы?) и лампа середины 30-х оснащена переключателем из 60-х (гости из будущего, что ли?). Мелочь, казалось бы, но у более-менее разбирающихся появляются ядовитые ухмылки: «Тщательней надо работать, товарищи». Рядом работающий стильный телефонный аппарат из 30-х, даже провод в нитяной оплетке. Еще можно поставить венский стул или табуретку перед столом, дабы каждый пришедший мог запечатлеть себя в образе жертвы репрессий на допросе. Массу лайков и репостов на пустом месте можно срубить!
Фактурны выставленные в витринах артефакты боевиков «Братства русской правды». Вот тут бы и рассказать про работу нашей «активной разведки в конце 20-х – начале 30-х годов». Но чего нет, того нет. Нет ни слова про «мельницу Гоглидзе», она же «ложное закордонье», или про работу радиостанции «Отчизна», чья деятельность немало поспособствовала разложению русской эмиграции в Китае.
Мы наш, мы новый!
Но работа проведена немалая. Жаль, что не все ровно — где-то очень густо с документами, но мало подлинных артефактов, где-то, напротив, артефактов много и ими можно попользоваться, но рассказано как-то казенно. Хороши фотографии Хабаровска 60-х годов прошлого века, опубликованные в деле японского путешественника-шпиона Утикавы Масафу. И тут самое то дать в руки посетителям фотоаппарат, схожий с тем, которым и пользовался горе-путешественник.
Можно на стенде, где смонтирована реально действующая (!) аппаратура радиоразведки (на ключе постучать и вражий голос поймать), привести конкретные примеры работы службы «Р». Они же есть у нас.
Есть в зале уголок, где рассказывается о современной чекисткой работе, можно на себя примерить кое-что из оснащения «альфовцев».
А есть угол, отведенный под репрессии. Мне кажется, он не убедителен: все тот же предатель Гершель Люшков, все те же часовенки и пара документов.
Но это мое чисто субъективное мнение. Вам, уважаемые читатели, лучше самим побывать в этом ново-старом музее. Правда, как и большинство ведомственных музеев в Хабаровске, историко-демонстрационный зал дальневосточных чекистов очень ограничен в посещениях. Хочется верить, что в преддверии 100-летнего юбилея (февраль 2021 года) славные товарищи наркомвнудельцы приложат массу усилий для лучшего информирования широких народных масс о своей незаметной, но нужной работе по нашей защите.
Андрей Дунаевский
Родина слышит!
Дело происходило в конце 50-х годов в городе Советская Гавань.
Компания подростков, перечитав «Тимура и его команду», решила организовать нечто подобное, но на более высоком технологическом уровне. Вместо веревочек, флажков, колокольчиков, что применяли тимуровцы в качестве сигналов оповещения и сбора, решили использовать современные радиотехнические средства. В Стране советов в то время радиолюбительство не только поощрялось, но и стимулировалось. К примеру, радиолу «Урал-57», дешевый ширпотреб, можно было приобрести не только в сборе, но и в виде отдельных деталей, типа «сделай сам». Этим и воспользовался один из оболтусов, перепаяв родительский девайс в радиопередатчик. После второго выхода в эфир: «Слушать всем!» за бойким радиогубителем пришли. Служба радиоперехвата бдила, город-то портовый. Изъяли аппаратуру, предкам выписали солидный штраф. Парня не тронули. Родители всыпали Олежке по первое число – 28-го начали, первого закончили. Потом парень попал на допрос в КГБ, где следователь задал вопросы об источниках и составных частях такого мастерства. Олежка послал следователя… в библиотеку, в магазин по торговле радиотоварами и по адресу редакции журнала «Радио», откуда и почерпнул сведения. В дальнейшем ни сам Олежек, ни его семья никаких претензий со стороны Родины, партии и органов не имели. Но контора взяла Олега «на карандаш» — комитетчики в то время таких вот толковых и шебутных мальцов держали в поле зрения. Впоследствии Олег Михайлович закончил соответствующее учреждение и служил в системе МВД на оперативно-технической работе. Сейчас в отставке, на заслуженном отдыхе. Эту историю, с массой мелких и очень познавательных подробностей (которых здесь по этическим причинам нельзя привести), он рассказал автору во время демонстрации приснопамятной радиолы «Урал-57» из коллекции ОХТИ-ХМИК.
