— Мы все в режиме ожидания, — говорит Александр Веретенников, заместитель директора Хабаровской краевой филармонии, и добавляет: — В режиме жуткого ожидания.
Концертная деятельность сродни хлебопашеству: заронил зерно, а оно сразу не растет, ему время нужно. Главное, чтобы не прерывалась эта ниточка, не заканчивались сеятели — за концертом концерт росла публика на филармонических концертах.
Это сегодня на концертах Дальневосточного симфонического концерта негде яблоку упасть, а были и тяжелые времена, полупустые залы.
Хотя «сейчас» звучит довольно смело. Из-за пандемии коронавируса приостановлена концертная деятельность. Сегодня предлагается, если, конечно, возобновится концертная и театральная деятельность, например, рассаживать зрителей шахматно или, скорее, шашечно.
— Мы тоже думали, как это может быть, — рассказывает Александр Веретенников. – Конечно, есть усталость от дум, как мы будем жить дальше, от постоянного режима ожидания. Мы не знаем, когда мы начнем полноценную концертную деятельность, если будут какие-нибудь ограничения, сможем ли мы их выполнить, какие для этого понадобятся технические и материальные средства.
Как музыкант я готов к возобновлению концертной деятельности. Кому нужно – занимается, самоусовершенствуется. Есть и те, для кого это время передышки.
— Платит ли филармония жалованье артистам?
— Пока что артистам, как и всем сотрудникам филармонии, жалованье платится в полной мере. Естественно, что убрали все совмещения, например, концертмейстерство, то, что сегодня реально не нужно.
— Вы не умираете с голоду?
— Пока еще нет.
— А вашим коллективам можно хотя бы репетировать?
— По большому счету нет.
Симфонический оркестр
— Сохранить в сегодняшних условиях Дальневосточный академический оркестр – подвиг. Считается, что есть симфонический оркестр — есть город, нет оркестра — не город, а так, просто поселок городского типа.
Недавно – как гром среди ясного неба: главный дирижер и художественный руководитель симфонического оркестра Антон Шабуров уходит со своего поста из-за того, что закончился трехлетний контракт. Расстались легко с маэстро?
— С одной стороны, да, расстались легко, потому что Антон Александрович умнейший человек. Хотя порой такое качество, скорее, минус, нежели плюс. Он не живет иллюзиями, всегда просчитывает все варианты. Шабуров воспринял это нормально. Мне лично очень жаль, потому что Антон Шабуров — действительно творческий человек, профессионал, который идеально подходил Дальневосточному симфоническому оркестру. Все, конечно, не так просто, много разных составляющих.
— Что в этой ситуации будете делать? Оркестр обезглавлен? Идеи есть?
— Конечно, есть. Просто пока мы особо комментариев не даем. Симфонический оркестр – единственный на Дальнем Востоке. Лишних мнений в данной ситуации не нужно.
— Претенденты на должность главного дирижера есть?
— Да. В любом случае мне радостно, что расстались хорошо с Антоном Александровичем. И он не хлопнул дверью, а это очень важно. Это дает мне надежду, что когда пандемия закончится, мы откроем концертную деятельность и в скором времени встретимся с Шабуровым.
Утушка луговая
— Так случилось, что у вас две ипостаси — одна административная, другая творческая. Почему когда-то юный Александр Веретенников выбрал аккордеон? Все-таки не самый модный инструмент.
— Мне было тогда семь лет. Я смотрел телепередачу «Играй, гармонь». Мне почему-то очень понравилась и программа, и как играют на гармошках, баянах.
— В семье были музыканты?
— Бабушка пела в хоре, мой прадедушка был мультиинструменталист. Мама любила музыку. Ее, правда, не отдали в музыкальную школу. Но она стала самодеятельной певицей, пела с Вячеславом Захаровым.
— Не было искуса поменять аккордеон на какой-нибудь другой инструмент, более модный, гитару, например?
— Был искус вообще уйти из музыки. У меня два образования помимо музыкального — юридическое, я даже два года работал по специальности. У меня в семье все серьёзные юристы.
Что касается инструмента, то обычно все баянисты говорят: «Никогда бы не выбрал этот инструмент!». Я же думаю, что, наверное, не особо важно на каком ты инструменте играешь, главное найти с ним единение.
— На одном из концертов я видел, с каким удовольствием вы исполняли народную русскую песню «Утушка луговая»! Было непонятно: молодой парень, а материал старперский. Почему? Или это было показное удовольствие?
— Нет, не показное. Здесь несколько аспектов. Эта пьеса написана для баяна. Здесь присутствовал спортивный интерес: сумею ли я ее исполнить на аккордеоне со всеми баянными спецификами, со всеми хроматизмами. Сыграть примерно как на баяне было очень сложно.
И еще один момент. Я, как ни странно, по идее народник, учился на кафедре народных инструментов. Но как корит меня мой хабаровский педагог Никиточкин, что я мало занимаюсь народной музыкой! Мне, конечно, нравится аккомпанировать, но если я ищу материал, то выбираю ненародную музыку. При этом есть несколько народных обработок, которые мне нравятся, в том числе обработки Гридина, последнего мужа Людмилы Зыкиной. «Утушка луговая» — была его обработка.
— Чем старше становлюсь, тем трепетнее отношусь к народной музыке, народной песне. Порой сложно отделить эстраду от народного искусства. Очень много, на мой взгляд, именно плохой эстрады под видом народной музыки. Да и народного там — даже не кокошники.
— Какая-нибудь, например Щвейцария, где особо ничего и нет, была бы неимоверно счастлива, если бы у них была такая народно-историческая культура. А у нас — как всегда, не то что историю не знают, молодые люди русской музыки стыдятся. Правда, есть в России молодые фольклористы, они вечорки проводят. И это так круто! До Дальнего Востока эта мода пока не дошла.
— Что будет с филармоническим народным оркестром?
— Все очень сложно. Как ни странно, вроде в стране выпускается много музыкантов. У студентов депрессия по поводу того, где работать после окончания учебного заведения. Мы же, когда начали искать музыкантов на достаточно неплохую зарплату и с предоставлением жилья, не смогли элементарно найти домриста. Причем объявляли конкурс, искали по своим каналам. Первая задача – сделать все, чтобы сохранить тех музыкантов, которые есть. Ну а дальше – пытаться искать, расширять штат. Народный оркестр – это наше достояние. Его нужно и сохранять, и развивать. А то получается, что мы свою народную музыку не знаем, не храним, да еще и стыдимся ее.
Телевидение
— Продолжится ли вполне успешный «роман» филармонии с телевидением?
— Опыт, конечно, отличный. Если честно, мы немного устали. Даже не то что мы устали выступать онлайн, а устал наш зритель от обилия онлайн-мероприятий. Наши рекламщики стали жаловаться, что чем больше мы даем, тем больше устает народ, просто начинает отписываться от наших аккаунтов в социальных сетях. Мы поняли, что это небольшой перебор.
— Ну а в дальнейшем?
— Мы надеемся, что да, продолжится наше сотрудничество с телеканалом «Хабаровск».
— Почему именно с ним?
— Потому что это в первую очередь наши зрители. Они очень любят наш симфонический оркестр. Им тяжело в первую очередь денежно. Естественно, мы ничего не можем заплатить, спонсоров сегодня найти невозможно, а в муниципальный заказ эти концерты не входят. Получается, что эти видеоконцерты делаются из удовольствия и любви к искусству. С точки зрения желания — и у нас, и у них оно есть. Если будет финансовая возможность, конечно же, мы продолжим.
— Мы привыкли к качественному художественному американскому телепродукту, мы привыкли к качественному федеральному продукту. Но там рассказываются истории об американцах или москвичах, а где истории о нас, дальневосточниках? Ценность ваших концертов в том, что это о нас, это музыка, звучащая здесь и сейчас.
— Я высказывал свое мнение о наших телеканалах. Некоторые деятели говорят: « А зачем они? Подписчиков мало в соцсетях, просмотров мало». Хорошо. Но это нужно развивать. Неужели мы будем смотреть только западные телеканалы?
— Туркменская пословица гласит: «Даже если осел не хочет пить, все равно его нужно подводить к воде». Так же и с культурой. Она же для чего-то нужна. Речь не идет о попсе, она себе на жизнь заработает. Может быть, местной власти стоит вкладывать деньги в трансляции филармонических концертов на местных телеканалах? Это и популяризация искусства, и истории, рассказанные нами о нас.
О серьезном, о дальневосточном.
— Насколько серьезно филармоническое искусство?
— Мы пытаемся делать все, чтобы оно было максимально серьезным. Наша миссия – мы должны пропагандировать и объяснять академическую музыку, стараемся приблизиться к эталонному звучанию. Не развлечение, а просвещение в первую очередь. Правда, для того чтобы к нам пришел народ, мы пытаемся и развлекать. С точки зрения эксперимента, с точки зрения профессионального роста, какой-нибудь процент развлечения должен быть.
— В Хабаровске были потрясающие композиторы, например, Менцер, Владимиров, которые создавали по-настоящему дальневосточную музыку. Нет ли в планах вытаскивать их произведения, по сути, из небытия? Сегодня, пожалуй, большинство горожан даже и не представляют, что в Хабаровске были серьезные композиторы, писавшие симфоническую музыку.
— У Антона Шабурова были мысли. К сожалению, в прошлом сезоне он не увязал, хотя в одном концерте должны были бы звучать произведения дальневосточников. С дирижером народного оркестра мы тоже об этом разговаривали. Конечно, все зависит от личности, от человека. Мне лично это интересно.
Сегодня в филармонии семь коллективов: Дальневосточный академический симфонический оркестр, оркестр народных инструментов, театр «Геликон», ансамбль «Дальний Восток», два камерных ансамбля — «Глория» и «Аллегро» и объединение «Солисты филармонии».
— О чем мечтается?
— О том, чтобы в симфоническом оркестре было 90 музыкантов со средним возрастом 45-50 лет, вот тогда я скажу, что филармония довольно крепко стоит на ногах. Это основа филармонии. Главное – сохранить оркестр, развить его. Дальше уже можно экспериментировать и с какими-то другими ансамблями.
— Почему в Хабаровском крае не делают фестиваль симфонических оркестров?
— В планах был фестиваль эти летом. Это была, кстати, одна из идей Антона Шабурова. Оркестру более 80 лет, а у него нет своего фестиваля.
Коронавирусная пандемия закончится, а музыка вечна, главное, дождаться. И снова стены концертного зала филармонии будут вибрировать в унисон сердцам и музыкантов, и зрителей. А как же иначе?
Юрий Вязанкин
