Сегодня бытует мнение, что россияне не читают. Говорят, максимум на что способны, так прочесть простенький коротенький текст, снабженный картинками. Как-то даже становится обидно за Родину. Неужели в когда-то самой читающей стране в мире пришла диктатура пустенькости и пустых глаз?
Если действительно не читают, то зачем столько тратить денег на образование? Если врут, то зачем?
Новый спектакль Хабаровского ТЮЗа опровергает мнение о том, что современные россияне не уважают литературу, и в очередной раз подтверждает, что это театр умного зрителя. «Письмовник» — так называется постановка по роману Михаила Шишкина.
Те из зрителей, кто знаком с романом, ушли благодарные театру за корректность и точность, те, кто не читал, скорее всего, прочитают это произведение.
Сегодня нужна смелость, чтобы не идти на поводу у большинства, если это большинство, конечно. Не ставить очередную попсню, чтобы «поржать или порыдать» и через двадцать минут забыть. ТЮЗовский спектакль — это искусство, почти чистое.
Как гласит туркменская пословица, если осел не хочет пить, все равно его нужно поводить к воде.
Этот спектакль врезается в память, как ледокол, раздвигая бытовой мусор, сдирая с кожи и ума корку, наросшую, как мозоли от плохой обуви.
О спектакле
Он напомнил лучшие радиоспектакли гениального хабаровского режиссера Галины Ивановны Заводы и чистотой, и пульсирующей мыслью, и глубиной, и бережным отношением к слову, и надеждой, которой так часто нам сегодня не хватает.
Даже посреди ужасной трагедии для женщин всегда найдется белое подвенечное платье, а для мужчин – восторг, потому, что нет ничего прекраснее подснежников и невесты.
Этот «Письмовник» завораживал, гипнотизировал. В какой-то момент главными смыслами становились звучание и сложный ритмический рисунок, слово наполнялось новым содержанием. И тогда открывалась такая невероятная глубина, что даже на миг в нее заглядывать было страшно. А вдруг там живет Бог? А вдруг там обитают твои же демоны, которых придется признать и как-то жить с этим?
Спектакль не учит, как и всякий предмет искусства, он подводит к тому, что мыслить нужно самому, ведь разучивать уже кем-то сделанные выводы, не есть ли слабость ума?
На сцене не одна героиня, а восемь актрис, играющих одну и ту же женщину. И в сумятице времен и сюжетов, кажущихся с первого взгляда алогичными, без явной привязки ко времени, к жизни. К истории, на твоих глазах рождается новая Вселенная с талантливыми людьми, тонкими, страдающими.
Что это? Кинотеатр, в котором транслируется старое советское кино не про механизаторов и победу власти над здравым смыслом и основными культурными кодами, а про людей, таких родных, таких близких. Или это лист бумаги, где оживают буквы, превращаясь в слово, обладающей такой силой, что даже война превращается в любовь – карающую и дарующую надежду, заставляющую жить.
Ведь даже в самые страшные годы, хотя бы в мыслях, в глубине души, у каждой женщины всегда было припасено белое подвенечное платье.
Константин Кучикин, режиссер:
— У нас в театре восемь прекрасных актрис, в театре их, конечно, больше, но мы взяли восемь. Это число какое-то магическое. (В среднестатистической пьесе, как правило, большинство ролей — мужские. — Ред.). Хотелось бы им дать работу, а я очень долго спектакли делаю. Я подсчитал, когда очередь дойдет до восьмой, она уже будет на пенсии. Мне же хочется, чтобы они раскрылись как актрисы сегодня. А в этом спектакле — один персонаж, а играют его восемь девочек. И еще.
Это хорошая литература. Она не поддается инсценировке, ее невозможно ставить, невозможно играть, поэтому мы решили «поиграть» с текстом.
— Оказалось, что зритель соскучился по литературе, ему важны эти, на первый взгляд, громоздкие словесные конструкции.
— Людям нужно обязательно проговаривать происходящее с ними. Человек понимает, что проходит жизнь, что смерть к нему придвигается все ближе, ему нужно это с кем-то это проплакать. Мы в театре пытаемся проговаривать это, мы пытаемся не бояться смерти. Наше тело — не вся правда о нас. В «Письмовнике» много игры слов, и она для «добывания света». Один бы я не справился. Мне помогали режиссеры театра Петр Нестеренко и Михаил Тычинин. И, конечно, большая благодарность питерской художнице Катерине Андреева.
Петр Нестеренко, режиссер:
— На мой взгляд, из того, что планировалось, многое получилось. Не было в планах объять все. «Письмовник» — это судьба одного человека, и нужно было бы сделать так, чтобы одна исполнительница «рифмовалась» с другой. Пусть разные ситуации, но образы повторяются. Задача стояла сделать так, чтоб каждая актриса развивала образ. Жизнь героини в письмах нереальная, придуманная, авторская. Это определенно литературоцентричный спектакль.
— По качеству исполнения мне спектакль напомнил лучшие советские радиоспектакли, где слово было почти зримо, и невозможно было оторваться от прослушивания.
— При этом мы всегда должны понимать, что помимо единомышленников, которые разделяют радость от художественного слова, для баланса есть и те, кто не воспринимает это, кто не приучен слушать. Они говорили: «А где краски, которые дает привычный для нас театр?» Ритмика и способ работы с текстом, не только как с информацией, их напрягают. Это надо расшифровывать, это надо стараться понимать.
У Михаила Шишкина длинная фраза. Там нельзя ничего дробить. У него много с первого взгляда второстепенного. Но оно очень важно. Жизнь не бывает без второстепенного.
— Это большая смелость — уйти от картинки, чуть ли не комикса живьем, и сделать акцент на слове.
— Выразительные средства в этом спектакле продиктованы самим материалом. Как говорил Константин Кучикин: «Мои привычные художественные средства сюда не идут. Я не могу в «Письмовнике» их применить, они здесь не сработают, они здесь будут выглядеть фальшивыми». Он сам себя здесь обрубал.
— В спектакле все было как по маслу, ни одной банальной мизансцены. Покорил, конечно, наклон пола сцены, придающий всему спектаклю неустойчивость.
— Мы сегодня стоим на неровной поверхности. Мы катимся куда-то. Для того чтобы устойчиво стоять, нужно, чтобы было все ровно.
Михаил Тычинин, режиссер:
— Надо понимать, что это спектакль в первую очередь Константина Николаевича Кучикина. В какой-то момент он был в отъезде, и на это время позвал меня провести репетицию. Видимо, получилось так, что я интонационно понял, что он хочет. В тексте много всякой чернухи. Это дань времени. Если не получится театру возвыситься над этим, то есть риск навязывания этой чернухи, своего мнения о жизни, единственно правильного. Жизнь вся такая беспросветная, человек несчастен и все вокруг — грязь. Мне понравилось, что у нас в спектакле этого нет. Да, у главной героини жизнь не получилась. Но это не значит, что у нас жизнь должна не получиться.
Путь женская жизнь не сложилась, но зато есть белое платье. Они, эти платья, будут всегда. Такова природа человека. Несмотря на все повороты судьбы, на все тяготы и мытарства, надо находить силы жить, стараясь оставлять душу невинной.
Юрий Вязанкин. Фото Александр Белов
